Юлиан взглянул на него снизу вверх:
— Ты сумасшедший?
— Сумасшедшим я был бы, если бы поверил тебе и отпустил. Я уже заранее знаю твой ответ, и все-таки: если ты сейчас отправишься со мной добровольно, я даю слово в целости и сохранности доставить тебя к твоим друзьям и больше никогда не беспокоить.
— Что мне там делать?
— Тебя ждет Алиса, — ответил Кожаный. Юлиан молчал, но лицо его омрачилось, и Кожаный добавил: — Если ты из-за Рогера... это мы взяли бы на себя.
— То есть? — спросил Юлиан, не веря своим ушам.
— Он у нас уже очень долго, — сказал Кожаный, пожимая плечами. — Ты ведь знаешь: рано или поздно это случается с каждым.
— Ты... это серьезно? — опешил Юлиан.
— Еще как! — заверил его Кожаный. — А ты пока подумай как следует, что тебе дороже — твоя собственная жизнь или жизнь другого. К тому же если этот другой увел у тебя девочку. Но поторопись, у тебя не так много времени на раздумье.
И с этими словами он повернулся и пошел прочь, не дожидаясь ответа Юлиана.
Юлиан был одновременно в ярости, в ужасе и сильно разочарован. Но больше всего он испугался того, что предложение Кожаного, в общем, как-то не особенно его возмутило. Естественно, он бы его не принял. Но так ли убежденно он отверг бы это предложение, если бы действительно ему пришлось делать выбор между собственной жизнью и жизнью другого, к тому же если этот другой —твой соперник? И Алиса бы ничего не узнала. Разве не сама она сказала, что никто из них не знает, когда пробьет его час...
Он сжал кулаки. Ему стало очень стыдно за свои мысли, и на какой-то момент он возненавидел Кожаного за его искусство так коварно искушать.
Он посидел еще минут десять или пятнадцать, потом вагон-ресторан постепенно стал заполняться людьми, и персонал все нервознее поглядывал в сторону столика, который он занимал один. Он рассчитался, встал и пошел вдоль поезда в поисках вагона первого класса. Ему хотелось побыть одному. Но, пройдя до конца поезда, он так нигде и не обнаружил купе с элегантными мягкими сиденьями, обитыми красным бархатом.
Поезд ехал все быстрее и как-то заметно беспокойнее. Вместо бесшумного скольжения началась качка со стуком, пол под ногами мотало из стороны в сторону так, будто это была палуба корабля. Юлиан то и дело стукался о стены. При этом, если выглянуть за окно, казалось, что поезд идет очень медленно. Как это могло быть?
Он развернулся и пошел в обратную сторону. Должно быть, погруженный в свои мысли, он проглядел первый класс.
Тряска и качка становились все сильнее, тогда как поезд странным образом ехал все медленнее. Электровоз издал свист.
Что? Как может электровоз свистеть?
По коридору навстречу шел проводник в какой-то необычной униформе.
— Извините, я ищу первый класс. Вы не подскажете, где это?
— Первый класс? — Проводник смерил Юлиана взглядом. — Вид у тебя, мальчик, скорее для третьего. Билет-то у тебя есть?
Юлиан вынул из кармана свой билет и протянул проводнику. Тот долго изучал его, затем растерянно посмотрел на Юлиана, не веря своим глазам. Потом без комментариев достал из кармана компостер и сделал в билете дырку. А Юлиан и не знал, что компостеры все еще в ходу в наши дни.
— Вагон первого класса самый первый, сразу за тендером.
— Спасибо. — Юлиан растерялся. — А вы не скажете, почему поезд едет так медленно?
— Медленно? — возмутился проводник. — Мы едем как минимум восемьдесят километров в час! Если тебе это кажется медленно, можешь спрыгнуть и нарвать букет цветов для своей матери!
Юлиан уставился на него, раскрыв рот. По сути, он уже давно понял, что здесь происходит. Он только отказывался принять это.
Поезд преобразился.
Это был уже не экспресс, в который он садился, равно как и униформа проводника не походила на форму современного железнодорожника. Обе модели вышли из моды лет пятьдесят назад. А может, и раньше, потому что превращение далеко еще не завершилось. Когда Юлиан двинулся дальше и открыл следующую дверь, перед ним оказался не узкий проход с окнами на одной стороне и дверьми купе на другой, а единое открытое помещение на весь вагон. Деревянные скамьи располагались рядами друг за другом, а между ними оставался узкий проход. На скамьях сидели люди в старомодной одежде, а над их головами покачивались в сетках чемоданы и дорожные сумки. Итак, все началось сначала. Только на сей раз не Юлиан двигался сквозь время, а время выслало целые полчища минувшего, чтобы захватить его в плен.
Юлиан мог догадаться, что у него осталось всего несколько минут, прежде чем здесь появится Майк или кто-то из членов его банды.
Следующий вагон, в который он вошел, выглядел еще старомоднее. Углубляться в историю железной дороги было почти уже некуда. Видимо, это означало, что он близок к цели своего путешествия. Он никогда не любил долгие поездки по железной дороге, но эта оказалась слишком уж короткой.
Он быстро пересек и этот вагон, открыл дверь и сделал торопливый шаг в следующий.
Этот шаг чуть не стал для него последним. То, во что он ступил, уже не было вагоном. Он упал навзничь, головой ударился обо что-то твердое, и невероятный грохот колес оглушил его.
Придя в себя, он взялся за верхний край вагонетки и, пошатываясь, поднялся на ноги. Повозка, в которой он очутился, раскачивалась так сильно, что Юлиана замутило. Это был не железнодорожный вагон. То есть он катился по рельсам, но на этом всякое сходство с железной дорогой кончалось. Перед ним пролегала узкоколейка метровой ширины, по ней в гибельном темпе мчалась его одиночная вагонетка. Но узкоколейка и сама петляла, делая крутые повороты и изгибы, подъемы и спуски, и, если он не ошибался, они мчались прямиком к настоящей мертвой петле!
Вагонетка катилась по «русским горкам». И по таким фантастическим, каких он еще в жизни не видывал. Здесь не было ни опор, ни подвесок, рельсы просто висели в пустоте! А вагонетка неслась все быстрее и быстрее.
Весь мир сделал полное сальто, когда она домчалась до мертвой петли и началось низвержение. Юлиан зажмурил глаза в уверенности, что вагонетка вот-вот сорвется в бездну. Но вместо этого она плавно затормозила.
Юлиан не сразу открыл глаза. Перед ним, до самого горизонта тянулись рельсы, а далеко впереди маячил темный силуэт ярмарочной площади.
Вид был зловещий. Не светилось ни огонька. Вагончик приближался к темной части ярмарки — миру троллей.
Когда рельсы внезапно оборвались, Юлиан очутился перед стеклянным лабиринтом Рогера.
Он не успел выбраться из вагонетки, как дверь лабиринта открылась, и в освещенном проеме возник силуэт Кожаного в сопровождении приземистых фигур.
— Ну? — спросил Кожаный почти радостно. — Получил удовольствие? Неплохие «русские горки», а? Судя по твоему виду, ты не прочь прокатиться еще раз.
Юлиан наконец поднялся из вагонетки и послушно подчинился приглашающему жесту Кожаного. Сердце его учащенно забилось, когда он вошел внутрь. Здесь ничего не изменилось. Горели все огни, и большинство стекол снова превратились в полупрозрачные зеркала.
— Что это?
— Другая сторона зеркал, — ответил Кожаный.
— Но на другой стороне находится ярмарка Рогера и...
— Кто сказал, что у зеркал только две стороны? — перебил Кожаный, — Тебе еще учиться и учиться, малыш. Но у тебя будет для этого достаточно времени. — Он засмеялся, но глаза его остались холодными, как стекло. — Вперед!
Юлиан сделал шаг и остановился. Ему стало страшно.
— Чего ты ждешь? — нетерпеливо спросил Кожаный. — Ты же сам это выбрал. Я предлагал тебе кое-что получше, но ты ведь отказался. Теперь не жалуйся!
— Но я... я же теперь совсем не опасен для вас! — в отчаянии сказал Юлиан. — Я ничего не знаю, Майк, поверь мне, прошу тебя! Я вообще ничего не могу вам сделать!