Мне хочется отвернуться, но необходимо сохранить увиденное для истории. Я чуть не плачу: мама и родной брат мертвы, но беру себя в руки и записываю. Шрам велел вести историю Братанов.
В Федеральной Башне, где занимаются контролем людей и программируемых компонентов, мистер Корректор отрезал большую часть моего языка и принялся за остальное.
Но завершить работу не смог — не дожил: сводная банда — Квази, Морфы под руководством Братанов — вытащила меня оттуда.
Надо держаться вместе. Я знаю, Контролеры вечно треплют, что мы, мол, вандалы и хулиганы, вроде Анархиканцев, которым плевать на Клевый Город. Если хоть раз поверил им, отрежь свои никчемные уши. Банды никогда не разрушали без необходимости. Как жизнь пошла в Клевом Городе наперекосяк, некуда было деваться — кроме как по соседним кварталам. Входи без стука, тогда… как-то все разрулится.
Дальше по стриту я замечаю серебристый отблеск. Там заглохла распознайка: сканеры опущены, больше бритоголовым сидельцам Башни не разглядывать с ее помощью улицы.
Я показываю в ее сторону: немного уж тех бритоголовых осталось.
— Закона больше нет, — констатирует Неф.
— Ничто не стоит на пути, — добавляет Шрам.
Мы вступаем на стрит. Проходя мимо распознайки, Тех свинчивает лазерные затворы с орудия. Подсоединить к ним батареи — получатся крутые резаки.
В огромном недоразграбленном маркете подбираем себе фонари. Некоторое время еще копаемся в обломках, но быстро становится тошно. Продолжаем путь через холмы, бывшие некогда многоквартирными ульями и пирамидами. Довольно долго.
Устоявшие стены никогда не просохнут от краски: с них капает красно-черным. Из центра города шибает в нос вонью свежей смерти.
Поганая кошка снова пометила наш квартал.
Задумываюсь о выживших. Проникая разумом в руины, мы не ощущаем там никого. В добрые старые времена тут много народу жило. Большинство ульев опустело во время эпидемии, тогда померли старики, а пацаны, которых вирус не тронул, научились держаться вместе, объединяя силу.
Становится темнее, жарче, сильнее воняет. Из окон выглядывают трупы — хорошо я не стал разыскивать маму и брата. Мы собираем консервы, держимся супертихо. Такой мертвецкой ночи на стрит до сих пор не опускалось. Банды постоянно болтались, безудержно куролесили в клевом, неуправляемом тусняке. А теперь остались только мы.
Проходим квартал за кварталом, здесь обитали Зайки, Шелка, Квази, Няньки и Ангелы. Никого. Если какая банда и выжила, она ушла на хату. Если укрытие наземное, они мертвы, как и все окружающие.
Мы пытаемся уловить подсознательный сигнал — тогда внутри живота как будто защекочет — от другой банды. Но, кроме смерти, в ночи никого нет.
— Упокойтесь с миром, бандюки, — говорит Неф.
— Стоп! — командует Шрам.
Останавливаемся на Двести шестьдесят пятой — в квартале Курносиков. Вниз по стриту кто-то сидит на бетонной куче. Трясет головой и поднимает руки.
— Как интересно! — удивляется Шрам.
Чувак пытается слезть, но он так слаб, что путается в ногах и мешком катится на землю. Окруженный, он вглядывается в черную дыру Шрамовой пушки.
— Здорово, Низверх, — хрипит Шрам. На его лице расплывается улыбка, которую, должно быть, он берег вместе с серебряной пулей. От уха до уха. — Как поживают Душманы?
Низверх больше не тянет на пахана. Его красно-черный костюм с молнией изорван и заляпан, оторванный воротник перебинтовывает запястье. Левое стекло темных совино-круглых очков выбито, ежик волос выдран с корнем.
Низверх застыл, он смотрит в дуло и ждет щелчка бойка, последнего звука в своей жизни. И мы тоже ждем.
Из под разбитого стекла на грязную щеку скатывается крупная слеза.
— Не этой ночью, — посмеивается Шрам, опуская пушку.
Низверх никак не реагирует.
Дальше по стриту взрывается газопровод, освещает нас оранжевой вспышкой.
Тут мы все хохочем. Так смешно получилось. Низверх молча улыбается.
— Потом с тобой разберемся, Пахан. — Шрам резко ставит Низверха на ноги. — Выглядишь, как дерьмо из под колес. Где твоя банда?
Низверх только смотрит в землю и медленно качает головой.
— Пахан, — начинает он, — нас раздавило. По-другому не скажешь. — Тут он вытирает свежие слезы. — Нет больше Душманов.
— Но ты-то есть. — Шрам кладет руку ему на плечо.
— Не бывает Пахана без банды.
— Ну тебя! Что случилось?
— Новая банда в нашем квартале. — Он оглядывает улицу. — Они — великаны; Шрам, знаю, это звучит глупо…