— Нет, — возражает Шрам, — прятки кончились.
Я сам никогда не бился с Чиксоидами и понимаю, почему Шрам держал нас от них подальше. Они под завязку затарены пушками и резаками, нунчаками и моргенштернами. Даже без того смотреть страшно: глаза пылают огнем, на головах — яркие хохолки, лица — в радужных пятнах татуировок. Одеты по большей части в черное, на ногах — ролики. Их чувства скрыты от нас под покрывалом угроз.
— Выходите, если думаете остаться в живых, — звучит низкий голос.
Мы поднимаемся, стараясь держаться поближе друг к другу. Девчонки сжимают кольцо. Неф пытается было посветить фонарем, но одна из Чиксоидов — с голубыми треугольниками на щеках и светло-рыжим хохолком — тут же выбивает его из руки. Падая в сумасшедшем вираже фонарь освещает окружающую тьму. На пальцах Нефа не осталось даже царапины. Я луч не поднимаю.
Тут подкатывает крупная Чиксоида. Напоминает распознайку, вся такая: увешена аккумуляторами, по рукам вверх, в мелкие африканские кудряшки, которые она украсила колокольчиками и стекляшками, бегут провода. На голове укреплена лазерная пушка, а в каждой руке — по резаку.
Обыскивает меня и Нефа, потом поворачивается к двум другим.
— Пахан Низверх и пахан Шрам, — констатирует она, — улетная парочка. Но мне казалось, Душманы, они больше по девочкам специализируются.
— Не смешно, Бала, — отвечает Шрам, — уничтожены целые кварталы.
— Нормальненько. — Улыбаясь, она показывает черные, травленые кислотой зубы. — Тяжеловесы вытоптали соседей, у нас появилась новая площадка для игр.
— Поиграйся денек-другой, — советует Низверх, — раздавившие других вернутся за тобой.
— Так, значит, здания порушены. Конец света утрамбован и введен в эксплуатацию. А вы где были?
— В Клевом Городе теперь играет новая банда, — сообщает Низверх.
— Против нас играет. — Бала прищуривает глаза. — Какая неприятность!
— Четыреста поганцев, — встревает Неф.
— Достаточно, чтобы позабавиться! — смеется она и делает пол-оборота на роликах. — Может быть.
— Они считают Клевый Город своим кварталом, весь город. Беспредельничают. Эти Поганцы о клевом тусняке даже не слыхали.
— Херня! — Она мотает головой, звенят колокольчики. — У вас в голове что-то замкнуло, пацаны.
— Мы собираем все банды, Бала. — Шрам понял, что к нему прислушаются. — Нужно спасать свои шкуры, а значит, нужно поднять как можно больше хат, оповестить как можно больше Паханов. Ты с нами или нет?
— Они раздавили на хрен Душманов за полминуты, — вставляет Низверх.
Тут по стриту из центра города проносится ударная волна — как будто кнутом хлестнуло. Все происходит внезапно, мы ничего такого не ждали: и Чиксоиды, и Братаны, и Душман — мы боимся разрушителей. Страх объединяет, первый шок проходит, мы смотрим друг на друга широко раскрытыми глазами. Чиксоиды больше не думают угрожать: настало время держаться вместе.
— Отведем пацанов домой, — решает Бала.
— Да, мамочка!
Под жужжание роликов до зубов вооруженный эскорт ведет нас через лабиринт расчищенных среди обломков дорожек.
— Поганцами их зовете? — спрашивает Бала других паханов. — У нас для них — другое название.
— Какое?
— Боги, — сообщает Бала.
— Боги!
— Богоподобные существа, порождение разума. Великая Мать смотрела в свое зеркало, видела там костры из городов. Помните, когда прорвался пузырь? На юге вовсю воевали, устраивали фейерверки из странных бомб. Кто знает, что уродилось в том сиянии. Великая Мать сказала, что конец света наступит, когда существа из внешнего мира проникнут внутрь. Они вобрали в себя всю эту энергию, конвертировали ее в массу. Подняли бури, начали разрушение. А где лучше разрушать, если не в Клевом Городе?
— Конец света, — удивляется Низверх, — но почему же тогда мы еще живы?
— Глупышка, и как тебя угораздило стать Паханом? — смеется Бала. — Ничто никогда не кончается. Ничто.
За десять минут мы добираемся до пирамиды Супермаркета, на месте нижних зеркальных окон торчат угрожающие зубцы осколков. Бала издает короткий свист — и двойные двери раздвигаются. Мы заходим. Первое, что бросается в глаза: груды коробок с припасами повсюду, что-то готовится, кровати и кучи одеял. Некоторые из присутствующих здесь — явно не Чиксоиды: маленькие дети, взрослые.
— Мы подбирали выживших, — объясняет Бала и пожимает плечами. — Великая Мать велела.