— Ты ей это сказал? Что она — моя дочь?
— Уинн так считает. Мы с ней спорили.
— Она была моей любовницей. Думаю, ты знаешь об этом. Однажды ночью пришла ко мне. Три года назад. Мы оба тогда хорошо закинулись. Я не смог… Я не смог ей отказать.
Тод уставился куда-то вдаль.
— Она говорила. Сказала, что это ее вина. А потом с ней случился приступ.
— Нет. — Кейдж все еще видел самого себя и понимал, что теперь не сможет избавиться от этого зрелища никогда. — Я был одиноким и сделал так, чтобы она тоже стала одинокой. Назвал это любовью. — Слова почти душили. — Где она? Отведи меня к ней. Ты любишь ее, Тод?
— Не знаю. — Он задумался. — Но похоже на то.
Уинн лежала без сознания, но приступ миновал, а врач заверил, что показатели в норме. Кейдж поехал с Тодом в больницу. Они прождали там весь день; говорили обо всем, кроме того, что не могли выбросить из головы. Тони понял, что ошибся насчет Тода. Что вообще слишком много ошибался. Когда Уинн наконец пришла в себя, Шлерманн пошел ее навестить. Один.
— Меня здесь нет, — проговорил Кейдж. — Скажи ей, что я уехал.
— Я не могу.
— Скажи!
На посещение отвели всего десять минут. Тони все это время волновался, что сейчас его позовут в палату.
— С ней все в порядке?
— Вроде бы. Она спрашивала о тебе. Я сказал, что ты вернулся в гостиницу поспать. Сказал — навестишь ее завтра. Ее оставят здесь на ночь.
— Я уезжаю, Тод. Вы меня больше не увидите. — Кейдж протянул ему руку.
— Что? Ты не можешь с ней так поступить. Сегодня утром она что-то увидела и теперь чувствует себя невероятно виноватой. Если ты просто исчезнешь, все только ухудшится. Понимаешь? Ты должен остаться ради нее.
Кейдж опустил руку.
— Тод, ты хочешь сделать из меня героя. Проблема в том, что я — трус. И всегда оставался таким. Я сегодня увидел кое-что, и теперь мне надо забыть об этом. А она… вам будет лучше без меня.
Тод схватил его за плечи.
— Черт побери, ты должен прийти к ней завтра! Послушай меня! Если ты ее вообще любишь…
— Я люблю ее. — Кейдж освободился, встряхнувшись. — Как самого себя.
Той же ночью он сел в шаттл от Хитроу до Шеннона. Конечно, бегство представлялось эгоистичным и жестоким поступком, и Тод в своей правоте теперь мог думать о нем все, что угодно. Кейджу было невыносимо тяжело оставлять ее вот так… Впереди его ждала только боль. Он надеялся, что со временем Уинн поймет. Его прекрасная Уинн. Понадобилось несколько дней, чтобы привести все дела в порядок. Тони оставил ей целое состояние в акциях «Вестерн Эмьюзмента». Записал для нее послание, попрощался.
Туман цеплялся за землю. Сланцевая серость залива Голуэй напомнила Кейджу об эоловых столбах. Криогенная капсула ждала, настроенная на сто лет. Он не знал, хватит ли этого, чтобы спасти Уинн. Или себя. Понимал только, что, скорее всего, больше никогда ее не увидит, но на какое-то время обретет покой. Заснет непостижимым сном камней.
ГРЕГ БИР
КАМЕНЬ [50]
«Бог умер, Бог умер…» Проклятье!
Когда Бог умрет, вы об этом узнаете.
Грег Бир опубликовал первый рассказ в 1966 году, в возрасте пятнадцати лет. Широкую известность писатель получил в конце 1970-х — начале 1980-х годов, когда после целого шквала рассказов и романов читатели и критики стали пристально следить за его творчеством.
Работы Бира уходят корнями в интеллектуальные традиции НФ. Плодовитый и дисциплинированный автор, он держит фантазию на привязи научных фактов, к которым питает искреннее уважение. Такое творческое кредо позволило критикам отнести его в целом к традиционной «твердой» научной фантастике, несмотря далее на его произведения в жанре фэнтези, получившие высокую оценку.
Со временем богатое воображение Бира все больше стало выходить на первый план, а в сочетании с характерным для автора строгим подходом к писательству его воздействие на читателя только усиливалось. В результате на свет появились такие романы, как «Музыка, звучащая в крови» и «Зон», где твердость научных построений переплетается с невероятно изобретательными и подлинно визионерскими картинами.
Приведенный в этой книге рассказ, опубликованный еще в 1982 году, стал доказательством того квантового скачка, который Бир совершил из традиционных рамок фантастики в поражающие воображение новые измерения. Глубокая и детальная проработка абсолютно нового мира наилучшим образом демонстрирует технику писателя.