— Ты в бридж играешь? Если да, то найди еще одного. Для партии нужны четверо.
Я взбирался по трещине, сквозь стены, по аркам над царящим внизу весельем. Я не только не стал Папой — после благословения самого святого Петра! — но даже не смог убедить Того, кто был предназначен для этого, взять власть.
Полагаю, вечного студента отличает от других то, что он всегда возвращается к учителю, когда собственный разум его подводит.
Я пришел к медному гиганту. Тот забылся в медитации. Около его ног валялись обрывки бумаг с планами Собора. Я принялся терпеливо ждать, пока он не обратит на меня внимание. Великан повернулся, положив подбородок на руку, и взглянул на меня.
— Почему ты такой грустный?
Я помотал головой. Только он различал мои черты и мог прочесть по ним настроение.
— Ты последовал моему совету? Я слышал шум.
— Меа maxima culpa. [51]
— И?..
Я, запинаясь, рассказал о том, что сделал, и об отказе Каменного Христа выйти к людям. Гигант выслушал внимательно, ни разу не перебив. Когда история подошла к концу, он встал, возвышаясь надо мной, и ткнул линейкой в сторону открытого портала.
— Ты видишь то, что находится там, снаружи? — спросил великан. Указка словно устремилась за пределы острова, пролетела над лесами к далекому зеленому горизонту.
Я ответил, что вижу, и застыл в ожидании продолжения. Учитель, казалось, опять глубоко задумался.
— Когда-то на месте деревьев стоял город. Туда тысячами приезжали художники, шлюхи, философы, ученые. И когда Бог умер, все ученые, шлюхи и художники не смогли удержать воедино расползающуюся ткань мира. Как ты думаешь, сумеем ли мы сделать это сейчас?
Мы?
— Решение о том, нужно нам действовать или нет, не должно определяться ожиданиями, — ответил я и посмотрел на него искоса, не скрывая удивления и замешательства. — Или должно?
— Может, Mortdieu — это знак того, что нас наконец отняли от груди. Теперь мы должны всего добиваться своими силами, переделывать мир самостоятельно. Что ты думаешь об этом?
Я слишком устал, чтобы оценивать его слова по существу, но на моей памяти гигант никогда не ошибался.
— Ладно, я соглашусь. И что?
— Каменный Христос сказал, что Его силы на исходе. Если Бог отлучил нас от старых привычек, то разве может Его Сын заменить нам материнский сосок?
— Нет…
Он скорчился рядом со мной, лицо его сияло.
— Я думал о том, кто действительно станет следующим. Выйдет вперед. Это очевидно. Не мы. Так кого же выберут, малыш?
— Меня? — последовал кроткий вопрос.
Великан посмотрел на своего ученика с жалостью.
— Нет, — сказал он через какое-то время. — Меня. Нас отлучили! — Он прошелся в танце, а потом убрал мои лапы, которыми я опять закрыл клюв. Я заморгал. Учитель схватил меня за обрубки крыльев и поднял на ноги. — Встань прямо. Расскажи мне все.
— О чем?
— Расскажи мне о том, что происходит внизу, и вообще обо всем, что тебе известно.
— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — запротестовал я, дрожа.
— Твердый как камень! — Ухмыляясь, гигант склонился надо мной. А потом усмешка исчезла, он постарался придать себе суровый вид. — Это тяжелая обязанность. Теперь мы должны переделать мир сами. Мы должны координировать мысли и мечты. Хаос никуда не годится. Какая возможность — стать архитектором целой вселенной! — Фома взмахнул линейкой к потолку. — Выстроить даже небеса! Прошлый мир был тренировочной площадкой со строгими правилами и ограничениями. А теперь нам ясно сказали, что с обучением покончено и мы готовы вступить во взрослую жизнь. Я рассказывал тебе о правилах архитектуры? Об эстетике? О необходимости гармонии, взаимодействия, полезности и красоты?
— Немного.
— Прекрасно. Не думаю, что процесс перестройки вселенной потребует лучших правил. Не сомневаюсь, что в ходе необходимых экспериментов один или два шпиля рухнут. Но теперь мы работаем на себя, ради нашего триумфа и вящей славы Господа, сотворившего нас! Не так ли, мой уродливый друг?
Как и многие прочие повествования, мое началось с частного, детального рассказа и неимоверно разрослось. Но, в отличие от большинства историков, я не могу тратить свое время в таком количестве. К тому же до конца моей истории еще очень далеко.
Вскоре легионы Виолле-ле-Дюка начнут свою кампанию. Большинство получили хорошее обучение: мы похищали детей с нижних уровней, растили на верхних и давали им образование, впервые опробованное на мне. И теперь они, один за другим, стали возвращаться в Собор.