Наконец, Рожков прервал затянувшееся молчание.
— Итак, мы пришли к выводу, что противник завтра ничего нам противопоставить не может. Предположения о возможном броске истребителя на Европу я отношу к категории умозрительных. Слишком много надо сложить кубиков, чтобы выстроилось это здание. Тем не менее, охрана всех военных аэродромов, находящихся в зоне досягаемости «Саблезубого» будет предупреждена и усилена. Это все, что мы можем и должны сделать на данный момент. Не будем недооценивать врага, но и переоценивать его тоже не надо. Если есть вопросы, я к вашим услугам.
Вопросов не было. Участники совещания попрощались друг с другом и договорились встретиться завтра, в воскресенье на аэродроме в Жуковском.
Выйдя из Управления, Антон Петрович сказал водителю, чтобы тот ехал на Новый Арбат, где находилась квартира отца и сына Кедровых. Зная, что Алексей наверняка сидит дома голодный, он по дороге зашел в магазин и накупил без разбора продуктов, что посытнее.
Лифт долго тащил его на семнадцатый этаж высотного здания. Наконец, двери разъехались и Антон Петрович надавил кнопку звонка своей квартиры.
Никто ему не открыл. Кедров позвонил еще несколько раз, подумал, что Алексей спит и открыл дверь своим ключом.
Сколько раз он возвращался в эту квартиру из дальних командировок в разные города и аэродромы! Не счесть! И все время ему казалось, что приходит он в чужую квартиру. Большие, полупустые комнаты с высокими потолками, длинные темные коридоры… Пока была жива Валя, все казалось другим. Может переехать в другое место? Говорят, перемена мест лечит… Или получится как в математике — от перемены мест слагаемых сумма не меняется? А, бог с ней, с этой квартирой! Послезавтра снова в Сибирск.
Антон Петрович заглянул в одну комнату, в другую, но Алексея нигде не было. Может в кино пошел? Или к Леночке, своей неудавшейся невесте? Уж хоть бы у них все наладилось.
Кедров подхватил сумку с продуктами, вошел в кухню и остановился на пороге.
За кухонным столом посреди кухни сидел, подперев голову ладонью его сын. На глянцевой клеенке валялись сухие куски хлеба, стояла солонка, стакан, а напротив Алексея отражала своим содержимым желтоватый свет лампы бутылка водки.
Кедров молча выложил продукты на разделочный столик, включил электроплиту и поставил воду для пельменей. Налил в соусницу кетчупа, порезал луковицу и только тогда поинтересовался.
— Чего мало водки взял? Нам с тобой не хватит. Давай еще пару бутылок прикупим. Пить, так пить. Посидим ночку, пострадаем, завтра утром снова возьмем. Деньги есть, месяц можно гулять.
Сказал так и швырнул нож об пол.
— Я думал, что ты уже мужчиной стал. А ты сопляк еще, щенок зеленый! Первые настоящие трудности и тут же за бутылку. Может в петлю сразу? Мертвым всегда легче.
Алексей поднял на отца больные глаза и сказал тихо.
— Зачем все это?
— Уточни если в состоянии, что «это»?
— Самолеты, испытания, аэродромы, воздушные бои… Я последние дни все время думаю: неужели люди не понимают, что самое главное, это человеческая жизнь, а все остальное второстепенно? У меня были друзья, была любимая женщина… И вот они погибли — Игорь, Павел, Кэт. И мне уже ничего не надо. Какой смысл в том, что я взлечу и на высоте пяти тысяч метров уничтожу условного противника? Или попаду ракетой в мишень? Отец, у меня пусто вот здесь, понимаешь!!? Мне кажется, что я умер!
Алексей прижал руку к груди и закрыл глаза. Антон Петрович выключил закипающую воду, пододвинул к столу стул и сел напротив сына. Он только сейчас заметил, что бутылка почти полная, а на стакане с водкой лежит кусочек черного хлеба посыпанного солью. Кедров вздохнул и посмотрел в окно, которое перечеркнула длинная белая полоска от пролетевшего самолета.
— Ты думаешь я не умирал, Алеша? Еще как умирал. Друзей у меня, слава богу не убивали, а вот женщину я терял.
Алексей спросил, не открывая глаз.
— Ты говоришь про маму?
— Мама тогда еще жила. Это была одна из ее подруг. Как я в нее влюбился, сам не заметил… Наверное, душа мужчины и женщины суть замок и ключ. Один единственный ключ для одного замка. В общем, однажды понял, что жить без нее не могу. И она мне взаимностью ответила. Стали мы встречаться.
Алексей открыл глаза.
— Ты изменял маме?
Антон Петрович отрицательно качнул головой.
— Это сейчас «встречаться» только одно значение имеет. Тогда мы уезжали далеко в парк, сидели на скамье держась за руки или катались на лодке и смотрели друг на друга не отрываясь. Хотя… наверное это тоже измена.