Светлые волосы отведены от бледно-серого лица.
Йона рассмотрел нос, маленькие проколотые уши без сережек.
Через губы тянулся старый шрам — Йона помнил его еще по времени поисков.
Сейчас глаза Йенни вылезли из орбит, пожелтели.
Глубокая борозда вокруг шеи налилась сине-черным.
Йона наблюдал, как Нолен разрезает и складывает в пакеты куртку и платье девушки.
Шая фотографировала, вспышка отражалась от металлических поверхностей.
— Криминалисты из Норрмальма, работавшие на месте преступления, определили момент смерти как три часа десять минут утра, — сказал Йона.
— Не исключено, — пробормотал Нолен.
Шая сфотографировала Йенни в лифчике и колготках, и Нолен продолжил.
Еще несколько снимков, уже в одних трусах, после чего белье сняли с трупа и сложили в пакет.
Йона взглянул на обнаженную девушку, на узкие плечи и маленькую грудь. Светлые волосы на лобке; бритые ноги и подмышки.
Худенькая, но не истощенная. Внешних признаков плохого обращения тоже нет.
На бедрах и выше пояса, по бокам, уже начал проступать бурый венозный рисунок.
Руки и пальцы ног приобрели сине-красный цвет.
Трупные пятна всегда проступают сначала на конечностях. Когда труп висит, первым делом темнеют ноги, руки и внешние половые органы.
— Что думаете, Шая? — спросил Йона.
— Что я думаю? — Шая опустила фотоаппарат. — Что же я такое думаю? Думаю, что, когда ее вешали, она была жива… так что дело не в том, чтобы выставить напоказ мертвое тело, как иногда случается… да и выбор места говорит о многом.
— И что, по-вашему, он означает?
— Ну, не знаю… что это убийство — показательное… но без претензий.
— Это уже само по себе претензия, — заметил Йона.
— Убийство, имитирующее казнь, — кивнула она.
— Я вижу — кончики пальцев содраны: в те несколько секунд, что девушка оставалась в сознании, она пыталась ослабить петлю… но других признаков насилия или физического принуждения нет, — заметил Йона.
Шая что-то буркнула, снова подняла фотоаппарат и принялась снимать каждую деталь трупа. От резких вспышек тени всех троих то и дело ложились на стены, тянулись до потолка.
— Нолен? — позвал Йона.
— Что скажет Нолен? — Патологоанатом поправил очки на переносице. — Обычно я начинаю с того, что всем уже известно… Причина смерти — как следствие того, что жертву подняли на веревке — двустороннее сдавливание сонных артерий, что привело к тому, что кислород перестал поступать в мозг.
Глубокая борозда от веревки на тонкой шее имела вид иссиня-черной стрелы. Нолен потрогал горло, чтобы определить, насколько глубоко трос врезался в кожу.
— Голый стальной трос, — пробормотал Нолен.
Тот факт, что лебедка работает за счет сцепления зубчатых колес, большого и поменьше, не позволяет в принципе исключить ни одну категорию преступников, подумал Йона.
— Навить трос на барабан мог бы и ребенок, — заметил он.
Йона взглянул на лицо девушки, представил себе ее страх. Вот петля обхватила горло. Пот стекает по бокам, ноги дрожат. Она искала выхода, не пытаясь бежать — может, просила пощады, надеялась, что в последнюю секунду ее, если она будет послушной, помилуют.
— Хочешь, чтобы мы ненадолго вышли? — тихо спросил Нолен.
— Да. Спасибо, — ответил Йона, не спуская глаз с Йенни.
— Пять минут, как обычно?
— Мне хватит.
Йона смотрел на труп девушки, слушая, как удаляются шаги коллег по пластиковому покрытию пола, как открывается, а потом закрывается дверь.
В просторной секционной воцарилась тишина. Йона шагнул к столу, чувствуя исходящий от мертвого тела прохладный воздух морозильной камеры.
— Как плохо все обернулось, Йенни, — тихо сказал он.
Йона отлично помнил первые дни после исчезновения девушки. Он тогда вызвался поехать в Катринехольм, помочь в проведении предварительного расследования, но шеф полицейского округа вежливо отклонил его предложение.
Нет, Йона не воображал, будто спасет Йенни. Но ему хотелось бы сказать самому себе, что тогда, пять лет назад, он сделал все, что в его силах.
— Я найду того, кто убил тебя, — прошептал он.
У Йоны не было привычки раздавать обещания. Но он смотрел на Йенни Линд — и не понимал, с чего какому-то человеку вздумалось умертвить ее там, на детской площадке.
Как будто ничего другого не оставалось.
Кто этот человек, не знающий милосердия? Откуда это желание перекрыть Йенни все выходы? Кто накопил в себе столько жестокости?