– Сыр! – расхохоталась Долорес. – Сыр будет. Моцарелла. Маленькие сырные кругляши. Такие же симпатичные, как те, что у меня в холодильнике. И очень вкусные. Ну, пошли ужинать, солдат.
Они ели пиццу и захрустывали её свежими огурцами. Потом листали комиксы, в которых отважный Полковник Смит-Вессон уничтожает мернийский флагман и спасает пленных пехотинцев, потом они говорили о том, что у каждого в жизни есть свое предназначение и что в Центральном парке недавно открыли монумент погибшим героям, и надо бы в следующее воскресенье пойти посмотреть. А ближе к вечерним сводкам Чезаре сморило.
Долорес расстелила на диване простыню в синий горошек по белому полю. И когда лысая, похожая на модель земного шара голова курсанта Броччио коснулась подушки, Долорес запела. Она мычала что-то бессвязное, монотонное, глупое, но от этого мычания Чезаре стало спокойно. И он уснул.
Чезаре терпел день или два. В среду, когда рота собралась в душевой после тренажёрки, он не выдержал. Со старательным безразличием Чезаре расписывал друзьям «чудаковатую тетку, что живет на двадцать этажей ниже, одевается в тряпье, не умеет настраивать домашний терминал и не знает элементарной таблицы коэффициентов коагуляции Шавиньоля».
– Но кормит от пуза. Правда! И такая… ну не знаю. Не как другие. Нормальная, что ли! Такаая… – Чезаре неожиданно для себя расплылся в улыбке.
– Тетка? А что она от тебя хочет? – Дваро – смешливый пацан с параллельного потока – рассматривал синяк на лодыжке.
– Кто их разберет, этих баб пониженной категории, – Чезаре ухмыльнулся, точно так же, как и капрал, когда речь заходила о женщинах. Потом нахмурился и пояснил: – Я не уточнял, но по виду она вроде как «Д» или даже «Е», а у них инстинкты первичны. Может, у неё сын или даже сыновья там… на Мерне, вот она и компенсирует подсознательно. Но очень смешная! Знаете, у неё терминал какой модели? В жизни не догадаетесь…
– Ну-ка, ну-ка, бро… – пятикурсник по имени Збринц, недавно получивший нашивки младшего сержанта и от этого нестерпимо высокомерный, высунул голову из-под душа и уставился на Чезаре с картинным удивлением. – А за войну она с тобой трет? А за мернийцев? Хроники зырите? А комиксы фронтовые?
– Ну да, – кивнул Чезаре. – С ней вообще про что угодно можно говорить. Она слушает внимательно и совсем не поучает. Я же и поясняю, что тетка смешная и глупая. «Е» или «Д», не выше.
– Ха! Дурак! Сур-мать это! Надо быть идиотом, чтобы не сообразить, что тебе подсунули сур-мать, – Збринц переключил режим, и теперь жесткие струи ударялись о его жилистые плечи и разлетались ледяными брызгами. – Значит, или ты психтесты слил, или наши дятлы настучали чего особистам. А «тетка» эта твоя – понятно кто. Психотерапевт-целевик категории А со специализацией суррогатной солдатской матери.
– В смысле сур-мать? Как это? – Чезаре недоверчиво нахмурился.
– Так это! Ты же «домашний», бро? Да? Твоя биологическая тебя на домашнем воспитании держит? По экспериментальной программе?
– Ну да, – Чезаре кивнул и попятился. Ему показалось вдруг, что его только что обвинили в чем-то неприличном. Словно он скрысятничал и попался.
– И чего ты хочешь? У вас, домашних, с головой непорядок. Хреновый вышел эксперимент. И солдаты из вас хреновые! – Збринц потянулся, хрустнул суставами. – Нас – госов – родина подняла и воспитала, её мы и защищать, выходит, будем. До последней капли крови! А ты кого станешь защищать? А? За что пойдешь месить мернийское дерьмо? За мамочку свою био, которая тебя на улице увидит – в упор не узнает? За сестричку-спеца или за отдельную халупу в даунтауне? Нет? То-то же! Червивая у вас мотивация и никакого патриотизма. Давно пора «домашку» отменить – толку от неё с белкин хрен и экономии столько же. Ну, а пока не отменили, надо вас, телков слюнявых, как-то выправлять. Психику надо вашу нежную лечить, чтобы вы, как положено мужчинам, жгли врага, а не раздумывали, на кой такой хер вам это сдалось. Ясно, бро?
Збринц выскочил из-под колючих струй, быстро вытерся и, натянув форму за положенную уставом минуту, выбежал из душевой. Чезаре молча топтался возле именного контейнера и то набирал, то сбрасывал код.
– Ооо! Как он тебя приложил! А я, кстати, слышал, – Дваро скользнул мимо Чезаре в освободившуюся кабинку и оттуда страшно зашипел, – что сур-матери вообще киборги. Им в бошки вставляют шунты, а во лбу у них камеры и самописцы. Ты сам её спроси, и посмотришь, что она тебе ответит.
– Долорес – человек! – Чезаре вспыхнул и пошел на друга, размахивая скрученными в жгут кальсонами. – Бить буду сейчас.