После гибели жены Ирдышин полностью ушел в работу и в течение последующих семи или восьми лет расширял свою империю пластической хирургии. Он носил траур по Марине, все были уверены, что он больше никогда не женится, а он взял и пошел наперекор общественному мнению.
Его новой супругой сделалась некая Жанна Голубева, участница одного из многочисленных музыкальных шоу, ставшая потом, правда, на весьма короткий период, участницей крайне популярной гёрлз-бэнд. Затем популярность резко пошла на спад. Жанна попробовала начать сольную карьеру, но та не удалась, она переметнулась на телевидение, где вела несколько глупых программ, а потом стало известно о ее помолвке и приближающейся свадьбе с Олегом Петровичем Ирдышиным.
Невеста была младше сына и дочери от первого брака, но пластического хирурга это не заботило. Ибо он, судя по всему, поставил перед собой новую задачу — и она была решена. Новая супруга родила ему близнецов, мальчика и девочку, которых странным образом тоже назвали Петей и Лизой.
И опять же вроде бы семейная идиллия, но чего-то не хватает. Видимо, веры, что презентуемый общественности разукрашенный фасад счастливой семейной жизни не скрывает на самом деле конфликты и семейные драмы.
Кроме этого, имелись еще ближайшие сотрудники Ирдышина, одна из которых, Нинель Львовна Зелейко, и сидела в данный момент перед Егором. Он находился в ее кабинете вместе с сыном хирурга Петром. Тот — высокий, стильный, уверенный в себе — был явным любимцем Нинель Львовны. А вот к гостю из агентства «Закон и порядок» личная секретарша Ирдышина отнеслась с явным подозрением.
— И все же я бы попросил вас повторить то, что вам известно, еще раз, — произнес Егор без тени улыбки.
Нинель Львовна метнула на него злобный взгляд, поправила ворот блузки и произнесла хорошо поставленным голосом:
— К сожалению, у меня так много дел, ведь завтра открывается центр красоты…
Инициативу перехватил Петр Ирдышин. Чарующе улыбнувшись, он произнес:
— Нинель Львовна, прошу вас, сделайте, как говорит Егор Александрович. Это крайне для нас важно!
— Петр Олегович, конечно! — расплылась Зелейко в улыбке и снова метнула неприязненный взор в сторону Егора. Тот внутренне усмехнулся — кажется, эта особа была отменной актрисой.
— Рассказывать-то, собственно, нечего. Как вы видите, мой кабинет располагается непосредственно около кабинета Олега Петровича. Вчера утром на девять часов у него была назначена операция. Вот документы, операция началась даже немного раньше срока — Олег Петрович крайне пунктуален и не любит транжирить время, ни свое, ни пациентов. Операция началась в 8:47, закончилась в 11:03. После этого Олег Петрович принял душ, сделал несколько звонков по мобильному, перекусил и около двенадцати появился в своем кабинете. И в 11:56 он мне позвонил по внутреннему телефону, вот, смотрите, звонок остался в памяти аппарата. Попросил зайти к себе и презентовал… Презентовал эту ужасную анонимку!
Ее острый нос задергался, а глаза за затейливой оправой очков гневно распахнулись.
— Как низко пал тот, кто посылает подобные идиотские послания! Олег Петрович был вне себя, мне даже пришлось его успокаивать…
Ага, значит, хирург очень даже испугался, когда впервые увидел это письмецо. И оно произвело на него неизгладимое впечатление. Это крайне важно.
— Подлые, гадкие людишки! — продолжала плеваться ядом личная секретарша. — Такого уникального специалиста и золотого человека — и так оскорбить! Уму непостижимо!
Егор быстро взглянул на сына хирурга — тот мерно качал головой, однако думал, кажется, о своем. Интересно бы знать, о чем именно?
— Когда вы заходили в кабинет Олега Петровича в то утро? — прервал ее стенания Егор.
Нинель Львовна опешила, потом машинально поправила очки и произнесла:
— Молодой человек, что вы хотите сказать? Вы что, обвиняете меня в том, что именно я подложила шефу эту подлую анонимку? Я не потерплю…
Настало время расставить точки над «i». И поставить несносную особу, которая все это время ужасно действовала Егору на нервы, на место.
— Факт остается фактом: кто-то подложил письмо на стол Олегу Петровичу. Причем произошло это между примерно половиной девятого, когда он перед операцией был у себя в кабинете и работал за компьютером, и зафиксированным вами звонком без четырех минут двенадцать. Когда утром Олег Петрович находился у себя в кабинете, никакого письма там еще не было, оно появилось в его отсутствие. Кто-то положил его самым демонстративным образом на письменный стол, причем так, что не увидеть его было невозможно. Так же и для тех, кто в это время входил к нему в кабинет. И если отбросить версию, что письмо материализовалось из воздуха, то следует признать, что его кто-то подложил и что произошло это между половиной девятого и без четырех минут двенадцать. Итак, вы заходили в этот временной промежуток в кабинет шефа?