Ответный жест походил на хозяйскую милость. Холеное лицо белокурого громилы несло печать избранника богов.
Айрис не интересовала политика. Разговоры, что грекам не удержаться на стратегически выгодном месте без согласия повелителей степи, преследовали с детства. Её отец Филон даже ездил в ставку царя Иданфирса с богатыми подарками, но главную роль сыграло тогда заступничество посланницы массагетской[4] правительницы Томирис. Да и грань война — мир оставалась зыбкой, любое появление всадников вблизи полиса греков настораживало.
— Жизнь просочилась как песок сквозь пальцы, — бормотал дядюшка. — Принес жертвы в храм. Молил богов помочь моему мальчику…
Айрис не понимала к чему это нытьё, Клеодема ждало увлекательное путешествие.
— Путь мужчины — это дорога к славе, — выдал отец прописную истину механически.
— А вернется, может, внуков дождемся. — Оба с хитрецой оглянулись.
Планы поженить детей озвучивались давно. Слава богам это не предполагалось немедленно. Дядя вертел в руке письмо к родне, которая вновь отвоевала власть на солнечном острове. Весточку следовало отдать капитану, и взрослые пошли к триере.
Муравейник сборов зашевелился энергичнее. Смуглый, кучерявый, Клеодем явно не решался что-то сказать. Томный карий взгляд разбивался о её безмятежную наивность. Да он старше Айрис на несколько лет, хотя внешне это не ощущалось, с малолетства росли как одна семья, но верховодила всегда она.
Сейчас в неразлучной троице не хватало молочной сестры Деяниры. Вот уж кого боги одарили красотой. Всегда удивляло, что на фоне той Клеодем неизменно выбирал Айрис. Не иначе дядюшка Гилл надоумил. Год назад кормилица Салма уехала в неизвестном направлении, прихватив дочь.
Так обидно, когда только к тебе относятся, словно к маленькой.
— Всем везет, разъехались, одна я должна тут куковать. Деянира, теперь ты, меня отец в храм Змеи Красной пещеры не пускает. От его Теленики тошнит. «Ах, Айрис, хорошие греческие девушки так себя не ведут», — перекривила она молодую мачеху. — Трясется, стоит мне взяться за кинжал.
— Тебе лишь бы махать оружием и дерзить. — Клеодем заранее оправдывал любые безумства своей пассии. — В жизни проще обмануть, перехитрить, подкупить противника.
— А я оружием владею лучше тебя! — с деланной поддёвкой возразила Айрис. — Привези мне новый клинок! — остывая, потребовала она.
— Ты сама как лезвие, — Он, наконец, взял её за руку, — никто не устоит. Дождись меня.
Грохот смазал окончание фразы. Ленивый раб плохо закрепил канат высокой стены, сложенных на краю торжища бревен. Веревка лопнула, всё покатилось в разные стороны.
Колода с размаху ударила быка стада скифов. Монстр взревел, глаза налились кровью, в ярости порвал путы, и понесся вперёд.
Толпа волной отхлынула с дороги. Рогатое чудовище летело прямо на молодую пару.
За доли мгновения испугаться Айрис не успела, сработал навык ритуальных игрищ с быком. Толкнула Клеодема, подхватила край хитона, прыгнула навстречу опасности. Только бы не проскочить мимо рогов, использовала те для упора и перемахнула через животное.
Бык резко стал, потеряв жертву. Айрис уверенно погладила бешено пульсировавшую вену у того на шее. Ток крови замедлился. Агрессия пошла на спад.
Тайным приемам Салма обучала её, не представляя, что в полевых условиях трюк спасет жизнь. Хитон сполз, обнажая развитые руки, плечи и грудь.
Зрители задохнулись от ужаса и восторга. Но спектакль не кончился. Айрис приводила в порядок одежду, когда выскочил бестолковый раб, размахивая палкой. Бугай принял за новую атаку, он бил копытом, готовясь к рывку. Места, времени на разбег и прыжок не осталось. Так жаль глупое животное. Айрис потянулась к кинжалу.
Над ухом просвистел боевой топорик и вонзился в глаз рогатого монстра. Предсмертный рев излил всю несправедливость жизни и обреченность смерти. Бык мотнул головой, капли крови расплылись на белоснежных складках. Айрис растеряно попятилась на камень.
Смерть сакрального животного меняла ход событий, хотя цикл предсказаний Салма с ней ещё не обсуждала. Сраженный апис[5] на последнем шаге рухнул огромной тушей к её ногам. Бурая лужа растекалась, окружая со всех сторон.