Салма закончила приготовление напитка, от одних паров которого у подопечной слезились глаза. Деянира принесла тонкий расшитый золотом и камнями балахон.
— Скифов отбросили в Армению, — рассказ по всему следовало ускорить. — Сейчас твои тетки родоначальницы скифской, лидийской[6] и армянской царских ветвей. Томирис и твой дядя Тигран наследовали трон Армении.
Наступала самая личная часть повествования. Салма запнулась. Как объяснить девочке, никогда не видевшей подлости и предательства, брак её матери с престарелым царем Мидии, больше похожий на внедрение в стан врага. Томирис пожертвовала собой в интересах клана, раскрыла коварные замыслы мужа. Да, Тигран удержал власть, но основной приз достался его другу Киру, ставшему в результате властелином вселенной. Она решила обойти тему.
— Первый муж Томирис умер, бабка отправила её искать утерянные на Фермодонте реликвии.
Айрис слушала, открыв рот, и механически выпила приготовленный настой, оставалось подождать, когда подействует.
— Боги открыли место хранения святыни в момент твоего зачатия. После возвращения замаячил выгодный брак с царем тиграхаудов[7]. Незаконная дочь могла сорвать планы. Нас временно отправили к Филону.
Рассеянный взгляд девушки говорил, что при случае следующую часть рассказа стоит повторить:
— Титул и регалии передаются у амазонок старшей по женской линии с учетом личных заслуг, в случае спора поединок, — пояснила она, — твою мать короновали, ибо ни у Евандры в Скифии, ни у Лаомахи в Лидии на тот момент не было дочерей. Сегодня, по приказу Томирис пройдешь обряд, и станешь верховной жрицей культа Змеи, — закончила Салма.
Солнце село, в ореоле гаснущих лучей вспыхнула вечерняя звезда. Торжественно сообщили, что ритуал начался.
Айрис чуть качнуло на входе в сакральную пещеру, жрица укоризненно посмотрела на Салму. Похоже, с травкой она всё-таки перестаралась, но молодой тренированный организм удержал равновесие.
Некоторая заторможенность воспринималась окружающими как волнение, выглядело даже торжественнее. В остальном всё шло как по маслу.
Огонь факелов причудливо играл тенями высокого свода. Две чаши с горящим маслом освещали алтарь, где камень с желобом уже омыли кровью жертвенных баранов.
Сердца набившихся зрителей вторили глухому ритму барабана. Мимо волокли обездвиженного молодого воина тавра[8]. От специальных снадобий того парализовало, но по всему недостаточно, страх смерти прорвался в последний момент, испуганный карий взгляд безмолвно кричал.
Никому невозможно ничего поручить. Жрица торжественно вложила Айрис в руки ритуальный акинак, а та с ужасом обернулась за поддержкой. Церемония висела на волоске!
Собрав волю в кулак, Салма погрузила взгляд в бездну зрачков подопечной. Тихим размеренным голосом трижды произнесла молитвенную формулу, и сработало. Айрис, как сомнамбула, отточенным жестом рубанула по сонной артерии, кровь потекла по желобку, заливая лезвие и руки той бурой вязкой жидкостью.
Жрица не растерялась, выскочив вперёд, громогласно объявила:
— Прародительница Змея приняла жертву!!!
Толпа захлебнулась в восторженном вздохе. Вспыхнули чаши со специальным маслом, и разлился сладкий аромат дурмана. Глаза заволокло у всех. Голоса сплелись в хор, славя богов в гимне единения. Ритуал тёк по налаженной колее.
Айрис прошла очищение, переоделась, торжественно приняла знаки верховной жрицы амазонок: пояс с магической бляшкой, плоский венец и браслет свернувшейся змейки. На крючья к талии крепили семь гадюк разной длины, но это не беспокоило, тех тщательно выдоили до начала действа. Ползучие твари вились по подолу, пытаясь выскользнуть. Новое олицетворение змееногой богини под песнопения на центральном выходе пещерного храма представили царице ночи Селене[9].
Полная луна залила юную Айрис загадочным светом. Главная жрица Красных пещер не возражала. Теперь все шло по правилам, если бы к окончанию церемонии на светлый диск не наползло облако — тревожный знак.
— Зачем ты это сделала? Магические вещи не терпят обмана, — осуждающе спросила та Салму по окончании.
Соблазнительный запах жареных на вертеле баранов звал толпу поздравить верховную жрицу за общей трапезой. В чаши лили бузат, скоро пустят по кругу.
Намек ясен, но если бы всё было так просто. Жрица в храме не знает ожесточенной борьбы за трон царицы амазонок. Сторонницы Евандры до сих пор не признали греческую дочь Томирис.