Из-за угла к женщинам спешил Скопас. Бухнулся перед Ланасой на колени:
– Помоги, госпожа! – начал он целовать края её хитона. – На невольничьем рынке умирает мой племянник. Во имя всех богов, греческих и скифских!
Неподдельное горе и скорбь заставляли биться об пол лбом, обнимать ноги Ланасы.
Появившийся из-за того же угла Филипп оторопел перед открывшейся сценой. Ланаса подняла глаза и прочитала удивление на лице зятя: интересно, что он видел и слышал, мелькнуло у неё в голове.
– Хорошо, пойдем, – погладила она Скопаса по голове. – Посмотрим, что можно сделать.
Скопас, ничего не замечая, поплелся за Ланасой, а Олимпиада с улыбкой пошла к мужу.
– Что это было? – спросил Филипп.
Он всегда с опасением относился к бабушке Олимпиады, как и все окружающие.
– Скопас просил за своего родственника, – махнув рукой, мол, ничего важного, ответила Олимпиада.
– Так он же глухонемой, – с подозрением переспросил Филипп.
– Ну, мы так поняли из жестов и мычания, – выкручивалась Олимпиада, скрыть досаду не получилось. – Не придавай значения пустякам? Нашёл родственника среди пленных из твоего Фракийского похода.
Олимпиада усадила его на лежанку во внутреннем дворе, налила вина, поставила вазу с фруктами.
– Лучше расскажи подробнее, как идёт строительство крепостей во Фракии.
– Год-два и Македония навсегда забудет об опасности с севера. У них самих неспокойно. Скифский царь Атей оттяпал приличную территорию, и закрепился. Для нас пока не опасно.
Олимпиада села рядом и буквально смотрела мужу в рот.
– Строительство идет хорошо, – рассуждал вслух Филипп. – Флот беспокоит. Нутром чую, не разойтись с Афинами на узкой дорожке. Богами обиженный Демосфен ославил меня на всю Грецию. Тупица! Такого послушай, и снова будешь лизать задницу персам.
Муж Олимпиады уже потерял в боях один глаз, но не уверенность в своей правоте.
– Вместе мы сила, – Филиппа, раздражало, как можно не видеть простых вещей, – а они ради денег глотки порвут друг другу. Возглавить греков судьба сильнейшего лидера. Глупо сопротивляться воле богов.
– Солнце моё, Филипп, справишься ты с этим убогим! – Олимпиада воспользовалась моментом и прижалась щекой к его руке. – Афиняне: это вечный раздор. Одна партия, другая, третья. Найди противников Демосфена и помоги им. А если таких нет – организуй!
В мозгу у Филиппа щелкнуло.
– Ты права. Сегодня же вышлю лазутчиков.
Олимпиада ждала, пока он примет решение. Подобное повторялось часто. Сейчас такие советы больше цементировали их брак, чем страсть, хотя она признавать этого не хотела.
Ланаса выкупила раба, которого Скопас признал племянником. У серьёзно раненного скифа глаза лихорадочно блестели, но молодой организм отчаянно сопротивлялся. С помощью Скопаса они добрались в отведенный Ланасе уголок покоев, и она приступила к врачеванию. Дворец сотрясался от очередного семейного скандала.
– Вечно тебя нет, когда нужен!– визжала Олимпиада. – Вот-вот рожу, и снова волнуйся – успеешь ли ты на амфидромию*!
– Эги* недалеко, принесу жертвы богам за удачный поход. Прослежу за делами…
– А здесь принести жертвы богам нельзя?! – Олимпиада вскочила и уже орала.
– Эги древнее семейное святилище. Я не могу забросить все дела!
– Знаю я твои дела! – лицо Олимпиады стало багровым от ярости.
Распущенность Филиппа и невыполнение им обещаний доводили до бешенства.
– Третий раз обещаешь продать эту смазливую тварь! А сам перевозишь её из Пидны* в Гераклею, из Гераклеи* в Эги*.
Филиппу самому приелась толстая Ладика с претензиями, но попытки жены контролировать, не воспринимались на корню.
– Ты смеешь за мной следить? – взревел он. – Соображаешь, кому указываешь?!
Они стояли друг против друга, как два разъярённых зверя.
– В подвал на хлеб и воду, стражник два раза в день как подарок. – Придумывал Филип наказания. – Обещал продать, так и сделаю. Цену жду!!!
– Только попробуй!!! – шипела в бешенстве Олимпиада, сметая со столика вино, кубки, плоды; в стену полетела полупустая амфора и разбилась вдребезги. – Тебе небо покажется с овчинку!!!
Глаз Филиппа сверкал, тело непроизвольно приняло охотничью стойку, его пронзило желание:
– Ты зачем меня заводишь?! Дура, посмотри на свое брюхо! – грязно выругался мужчина.
Олимпиада на мгновение притихла, её тоже мучило желание обычной после таких скандалов бурной разрядки. Именно так был зачат ребёнок, который вот-вот появится на свет. Обстоятельство, препятствующее примирению, привело в еще большую ярость. Здраво рассуждать она была не в состоянии и чувствовала себя обманутой. Взревела раненым зверем: