– Рассказывай подробнее. У нас же секретов нет, – сказал, будто не было утром неловкого диалога и будто не пролегло между нами расстояния в пятнадцать лет.
– А что рассказывать? Я почти десять лет работал официантом. Проклятый неудачник. Дважды не поступил в универ, загремел в армию, отслужил, потом то в котельной, знаешь, то электриком пытался. В итоге пошел в официанты, по знакомству. Ну и тарабанил за копейки на старость. Встретил Марго. Она пришла молодость вспомнить, напиться и покутить. А тут я. Напились вместе, а проснулся у нее в квартире. Там знаешь, какая квартира? Девять комнат, окна на Кремль. Дворец настоящий. Я когда проснулся у нее в кровати, сразу хотел уйти, но потом лежал в полумраке и думал о том, что я ведь никогда в жизни на все это не заработаю. Так и сдохну официантом или дворником. Мне тридцатник, а я без высшего образования, без нормального опыта работы, перспектив никаких…
– И ты решил продолжить? – ухмыльнулся Волька и тряхнул головой, словно вместо блестящей лысины у него там снова вились солнечные кудри.
– Я подумал, что это, пожалуй, лучший способ пожить нормально.
– Гениальный план. И вы поженились, насколько вижу?
– Да, Два года лет назад. Сначала ухаживания, любовь-морковь. Влюбить в себя пожилую женщину чрезвычайно легко. Советую. Ну и закрутилось. Семейная жизнь, все дела. Вот прилетели в Грецию, отметить три года брака. – Я сконфуженно замолчал, обнимая пальцами холодный бокал с пивом.
Волька курил. Ладони его были в краске. Разноцветные яркие пятнышки разлетелись по загоревшей коже. Желтые, синие, зеленые.
– А ты, значит, решил снова рисовать?
– Я и не заканчивал, – ответил Волька. – В универ же поступил на архитектора, два курса проучился и понял, что не мое. Бросил, от армии откосил, бизнесом занялся. Знаешь, каким? Картины продавал. Портреты, на заказ. – Он подмигнул, ухмыльнулся недобро. – Вчера, как тебя увидел, вспомнил все. Ступеньки ДК, квартиру моих родителей, лист ватмана. Знаешь, Фокусник, я давно не ворошил прошлое. Не люблю все это дело вспоминать. Молодые были, дерзкие. А вчера, это самое, вечерком пришел к себе и думал ночью о детстве.
– О призраках, – напомнил я.
– И о них тоже, о родимых. Не знаю, померещились ли или в самом деле были. Но в первую очередь, конечно, о детстве думал. Помнишь, кем мы хотели стать, а? Размышляли о волшебстве, о том, как сможем зарабатывать миллионы. К нашим ногам упадет весь мир, а мы, это самое, взберемся на вершину.
– А обещание помнишь? – спросил я. – Про кукловода? Лучше не рисковать с ним. Он же мозги стирает, волю отбирает. Или как? – От ледяного пива свело скулы. Я попросил у Вольки сигарету и хотя не курил уже много лет, сделал первую затяжку без особых проблем. Горьковатый дым, проскользнувшись в легкие, неожиданно успокоил.
– Прекрасно помню, – ответил Волька. – Пару лет в школе еще держался. Боялся, это самое, что нарисую очередных призраков и не справлюсь с ситуацией. А как в Москву перебрался – сорвался. Рисовал и рисовал, без остановки. Мы с кукловодом вроде как сдружились. Он мне тумблер в душе проворачивает, и я человеком становлюсь. Настоящим.
– Он же управлял…
– Ну и пусть. Ему-то что надо? Ниточки на пальцы набросит, и довольный. Не знаю уж, как он этот дар запускает и что с ним делает, но я чувствую, что все в порядке.
Я поерзал на стуле, собираясь с мыслями:
– Ты уверен, что все в порядке? Как-то… нездорово выглядишь. Тапочки с носками, майка твоя эта.
– Портреты, – перебил Волька. – Дорогие эксклюзивные портреты умерших людей. Выходят как живые. Многим даже кажется, что мертвые с ними разговаривают с помощью моих рисунков. Хотя я стараюсь все отрицать. Это мой бизнес. Помнишь, еще до обещания, я предлагал дело открыть? Решил без тебя, каюсь. В Москве никогда не найти близких людей. Начал сам. Открыл дар. Провернул тумблер.
– И они… эти мертвые… никого не забирают к себе?
Волька неопределенно пожал плечами:
– Может и забирают. Может, кто-то этим пользуется. Не знаю. Мне все равно. Деньги платят, капиталы растут, душа спокойна. Живу здесь девятый год и не жалуюсь, – была в его голосе какая-то легкая, едва уловимая тоска.
– Живешь здесь?
– Это мой отель, – зевнул Волька. – И еще пять по побережью, тоже мои. Вкладываю заработки, так сказать. Сейчас вот закончу портрет одного умершего шейха и отправлюсь в Россию на недельку, отдохнуть, к дальним родственникам. Сибирь, это самое, дикая природа, охота и рыбалка. Красота!
Мне никак не удавалось собраться с мыслями. Что-то в глубине души трепетало и сжималось, дергалось и разжималось.