Многие подозревали, что сама Марьюшка метит на место зама, но та огорошила всех еще раз, заявив, что как только добьется справедливости, уйдет на пенсию. И вообще призвала провести в отделе дестарушезацию – молодые должны управлять молодыми! А замом она предложила меня. И если первое решение, насчет Ольги, поддержало процентов семьдесят «населения» (все-таки многие опасались ее «эксцентричности»), то за меня были без малого все. Это казалось более чем удивительным, но если подумать… Зарплата зама была немногим выше зарплаты спеца первой категории. Зато выполнять ему приходилось как административную, так и свою основную, программерскую работу, от которой эта должность не освобождала. И кому нужен такой геморрой?
И тогда Ольга сказала: «Идите в бездну. Убейтесь ап стену и выпейте йаду. Я пошла к гендиру возвращать Кошмарова».
И тогда все сказали: «Нет!» А Марьюшка сказала: «Да как так-то?»
И тогда Ольга сказала: «Пусть Гелиос будет Кошмаровым. В смысле, Ю-ю. Тогда, якорь вам в глотку, так уж и быть, я стану его Дон Кихотой».
«Санчо Пансой», – осторожно подсказал кто-то.
«Хотите сказать, что я толстая?!» – завопила революционерка и полезла под стол.
Вот так я и занял место Ю-ю. И недели две только тем и занимался, что искал новых работников, потому что шестерых «бабушек» Мария Михайловна за собой все-таки утянула. И как-то я поймал себя на том, что, оттолкнув на край стола документы очередного соискателя, я вальяжно развалился в кресле и процедил:
– Что на них смотреть? Ну, работал ты там-то и там-то, ну получил первую категорию. Так это было там-то и там-то, а не у меня. Вот я сам погляжу, кто ты такой…
Да чтоб меня!.. Мне еще пузо отрастить и волосы в рыжий цвет покрасить. Ю-ю был, конечно, хорошим дядькой, но я – это я. Поганой метлой меня с этого места, если я об этом забуду. Я встал, извинился, подвинул к себе документы и принялся внимательно читать: «Левитан Исаак Ильич».
– Вы что, еврей? – вырвалось у меня. – То есть, простите, у вас что, голос хороший? Наверное.
– Нет, я картины пишу, – буркнул парень. – Маслом. – И потянулся за документами. – Вы определитесь уже: вам шашечки, или ехать?
– Стоять! – прихлопнул я ладонью документы. – Вы мне хоть маслом, хоть цветными мелками – главное правильно код рисуйте. Творите, и ничего не бойтесь! Впрочем, вы и так… Короче. Рабочий день у нас начинается в девять утра…
Ольга, конечно же, стала моей «Дон Кихотой». В смысле замшей. И наконец-то – это уже месяца через два после обещанного?.. – я накрыл им с Павлом поляну. Посидеть решили у нас дома, на этом настояла Лента.
– Что нам куда-то переться? Там шумно, неуютно, да мы ведь больше никого и не собирались приглашать. Так ведь, Сань?.. А тут я наготовлю – в кои-то веки с удовольствием…
– То есть, мне ты готовишь без удовольствия?
Иногда рот стоит открывать синхронно с работой мозга, не опережая. Поварешкой по лбу – это больно.
– А тут я наготовлю, Викусю к маме с папой отведем, и будем сидеть и общаться-общаться…
– Не надо Викусю к маме! – заскулил я.
– Надо, Сань, – вздохнула Лента. – Вот доделаем в двушке ремонт…
– Годиков через девять, когда ипотеку выплатим…
– Тогда и будем в таких вот случаях запирать девочку в самой-самой дальней комнате.
– В самой-самой дальней из всех двух, – уточнил я. – Но почему?..
– А ты забыл, кто к нам придет? Тетя О-ооля…
– Она хорошая, – попытался вступиться я за свою заместительницу.
– Была бы плохая, разве бы я так радовалась? Но, видишь ли, Сань…
– Вижу, – пришлось мне констатировать факт. – А особенно слышу.
И Тетаковы пришли. Было красное вино, которое я очень люблю, шампанское, которое любит Лента, текила, которую принес Павел, и, конечно же, обещанные мною Ольге живое нефильтрованное пиво и ликер. И мы ели, пили и общались. Последнего было больше всего, хотя наготовила Лента и впрямь целую гору вкуснятины.
Разговоры с быта и работы быстро переместились к нашей незабываемой истории. Ведь в тот раз, когда Павел хотел поделиться своими соображениями, телефон у меня кто-то выбил из рук. Сначала мы спорили, кто же все-таки управлял Красотинском: Иван, Жанна, Ирина, Михаил Дмитриевич, или все они вместе взятые, плюс и я внес свою лепту.