Я пошел с Шанкаранандой (философом Шиванандой) в город. На фруктовый базар. Рано утром, в 7 часов. Он спросил меня о моем «опыте». Я спросил, что ты хочешь купить на рынке? Он сказал, я хочу 2 яблока купить. Сколько - сколько ? 2-3. Три яблока будут у твоих ног. Как раз в этот момент, на дороге фруктовая телега столкнулась с проезжающим рикшей. Кое-какие фрукты выпали, и три яблока покатились по немного наклонной дороге к его ногам. Он поднял их, дал деньги. Когда мы шли обратно, он заметил: «Это означает, что у тебя все еще проблемы». Да, а что мне делать? Ты должен избавиться от этого и начать что-нибудь серьезное. Мунишананда сказал, что я должен пойти в Нилакантху Махадева, но мне все говорят, что там сейчас слишком холодно (3 месяца). Нет, просто иди сейчас. И когда придешь туда, поднимись еще на 4 километра, там увидишь пещеры, йоги там, найди это. Если будет возможно, останься там.
Также я был в ашраме одного Прем Бабы. Огненная кунда, в середине трезубец. Иностранцы там были только с Прем Бабой, да и сам он казался иностранцем (Гуджарати). Итальянская и австралийская пара. Прем Баба, вы знаете, обычно садху носит прическу, состоящую из многочисленных коротких косичек. Один парень играл на инструменте, называемом ганджира, звуки очень странные (иностранцы бы сказали «психоделические»). Стемнело, зажгли огонь, Прем Баба начал курить кальян. БУМ БУМ БОЛОНАТ БУМ БУМ БОЛЕ. Каждый прикасался к голове и затем курил. Я прикоснулся к голове, но курение пропустил. Дама, сидящая за мной, сказала: «Нет, нет. Вы должны попробовать аромат кальяна». Но я этим не занимаюсь. Давай, нет проблем, просто попробуй. Так мы говорили, пока не закашлялись. На следующее утро совершил омовение, два раза прочитал Вишну Сахасра Наму. Потом встретил двух девушек на рынке, на рикше. Итальянки, похожие на скелеты, спрынули с экипажа и сказали: «Пожалуйста, приходи еще, зайди к гуру!» Я сказал, нет, извините, у меня другой путь. Я попробовал объяснить им, что наркотики – это плохо. Итальянка подняла свои тощие руки. «Смотри, у меня нет ничего. Больше не беспокоюсь. Я умру, стану ОМ».
Глава X
БЛУЖДАЮЩИЙ, ОЗАДАЧЕННЫЙ
В 5:30 утра я стал подниматься по длинному пути от Ришикеша по зеленым гималайским предгорьям. Меня приветствовали люди, рубившие лес, они спросили, куда я иду. Я сказал, в Нилаканда Махадева. Они посмеялись: «Через час ты вернешься назад, ПАРЕНЬ!» Нет, я иду вверх. Слушай, парень, если ты только не личный спутник Господа Шивы, то тебе лучше об этом и не думать. Я продолжал путь. Вскоре мой путь преградили поваленные деревья. Я свернул в сторону. Пришлось карабкаться по большим камням. Испугался . Удивился, неужели придется вернуться, как сказал тот человек. Наконец я добрался до места, где я мог отдохдуть, настолько вымотанным, что тут же заснул и проснулся только во второй половине дня. Ничего не ел. Встал и пошел дальше.
Наконец, я добрался до небольшой поляны, на указателе было написано Нилаканда Махадева, это указывало на место, где горный поток пролился на Шива-лингу. Возле этого были выстроены две деревянные хижины для паломников. Кроме леса, усыпанного скалами, круто поднимающегося вверх, не было заметно ничего другого. Я сел, чтобы медитировать. Вскоре на горы спустились темнота и холод. И я зашел в домик, где я поспал с перерывами. Я чувствовал присутствие большого количества духов.
Дневной свет осветил горные вершины. Я снова двинулся в путь, восходя все выше и выше по очень скалистой местности. Пройдя несколько километров, большой камень преградил мой путь. Поток камней обрушился в долину с этим валуном, и мне пришлось приложить много усилий, чтобы найти дорогу дальше. На другой стороне маленький мальчик и девочка, едва ли десяти лет, пасли небольшое стадо коз. Они были очень грязные, в ушах были странные сережки, казалось, сделанные из кожи. Когда они заметили меня, они побежали в мою сторону, крича и бросая камни.
В скале справа от меня зиял вход в пещеру. Я забрался внутрь, чтобы меня не задели камни. Пещера оказалась большой, и она освещалась костром, мерцавшим посреди пола. Перед огнем сидел бородатый йог, его жилистое тело было совершенно неподвижно в позе падмасаны, позе медитации. Его длинные седые волосы были спутаны и свернуты в большой пучок на верхушке головы. Ногти на пальцах отрасли даже длинней чем у Бала Йоги. Его старое жесткое лицо, освещенное оранжевым отблеском, было наклонено к огню, глаза неподвижные и широко раскрыты. Возле него лежала чинда (йоговские щипцы для вынимания раскаленных углей) и большая куча дров.