Дети не осмелились войти в пещеру. Я сел возле йога, но он меня не заметил. По его виду было понятно, что он в глубоком трансе. Я заметил маленький металлический сундучок, спрятанный в неглубокую нишу в стене пещеры. Через несколько минут сидения и молчания, мое любопытство одержало верх надо мной. Я подошел к суднучку, присел и открыл его. Там были только письма, около ста писем в конвертах. Просматривая эту стопку, я увидел некоторые из них датированы еще до объявления независимости Индии. Внизу были письма с марками 1880-х годов. Все были отправлены из Миирут, конверты адресованы Свами Трилокешварананде Йоги через почту Ришикеша. Самые старые письма начинались «Дорогой Шармаджи», более поздние «Уважаемый Свами Махараджа». Я посмотрел на йога, все еще застывшего в медитации. Кто этот Шармаджи? Неужели он здесь уже девяносто лет?
Закрыв сундук, я встал и немного прошелся. Пещера была размером примерно с кинотеатр. В конце она сужалась в нишу высотой в два человеческих роста. Наверху этой ниши был туннель, ведущий прямо вверх, в гору. Насколько далеко он простирался я не знаю, там была темнота, черная, как смоль.
Примерно через полчаса в пещеру вошла женщина, жительница гор. Она принесла грубую деревянную миску с козьим молоком. У нее были такие же серьги, как у детей. Я попробовал заговорить с ней, но она прервала меня холодным взглядом, а затем совсем не обращала на меня внимания. Она стояла на почтительном расстоянии от йога, глядя в пол, молча ожидая. Прошло несколько минут, пока он постепенно вышел из транса. Когда он поблагодарил ее, кивнув головой, она быстро подошла, поставив миску перед ним. Так же быстро она снова отошла обратно. Он вылил молоко в огонь и взял немного пепла из костра. Когда она забирала миску, она протянула правую руку, и йог уронил пепел в ее ладонь. Она поклонилась и поспешила уйти.
Я предложил пранаму и упал перед ним на колени. «Свамиджи…» — начал я. Он резко прервал меня. «Что ты делаешь здесь?»
«Я пришел к вам на даршан», сказал я смиренно.
«Что ты от меня хочешь?»
«Я всего лишь садхака. Я пришел в надежде научиться йоге у вас».
Он задрожал от раздражения. «Ты не учиться сюда пришел. Это не школа йоги. Почему ты не пошел вниз, в Ришикеш, там поселился бы в ашраме и научился упражнениям?»
«Я был там. Меня сюда отправили Мунишананда и Шанкарананда».
« Тьфу ! Сколько раз я должен говорить этим дуракам, чтобы больше наверх никого не отправляли?»
«Пожалуйста, позвольте мне служить вам!»
« Как служить ? Я смотрю в огонь . Для этого мне не требуется твоя помощь».
Я настаивал, отчаянно пытаясь не рассердить его. Я нисколько не сомневался, что если он меня проклянет, у меня будут большие проблемы. «Свамиджи, смилуйтесь надо мной. Мне нужны наставления в духовной жизни. Я пришел сюда из южной Индии. Пожалуйста, помогите мне».
«Какой садхане ты следуешь?»
«Я повторяю Вишну-сахасра-наму каждый день и…»
«Это не место для тех, кто повторяет имя Вишну» — сказал он в завершение.
«Но что вы делаете, научите меня».
«То, что делаю я, ты никогда не сможешь делать. Вы, люди, живете на пище. А мы живем на садхане».
«Но вы же можете научить меня жить на садхане».
Йоги покаччал головой и нахмурился. «Я не принимаю учеников. Но раз ты пришел, можешь остаться на одну ночь. Но не отвлекай меня. Я должен совершать свою медитацию». Он подбросил дров в огонь и сосредоточил на нем взгляд, больше не обращая на меня внимания.
Когда он сказал: «Вы, люди, живете на пище», я вспомнил, насколько я голоден. Я осмелился выглянуть наружу, дети уже ушли. Я нашел горную реку и наполнил свой живот его ледяной водой.
Примерно часа в два дня, та женщина вернулась, неся в двух мисках воду и муку. Она ждала, пока йог смешал муку и воду и замесил тесто, которое он разделил на два куска. Сплющив эти куски в лепешки между ладонями, он бросил их в огонь. Минуты две он дал им пошипеть, прежде чем достать почерневшие лепешки своей чиндой. Он встали прошел в конец пещеры. Разделив хлеб пополам, он бросил кусок в туннель, и прокричал: «Возьми это, Ма». Кусок обратно не упал.