Сапсан поднялся на ноги. Повёл крыльями, поморщился от боли в неверно сросшихся костях. Огляделся с тоской. Горный склон опустел, так же, как известняковые хижины, пещеры и гроты — поднебесники снялись с гнездовий и улетели в ничьи земли. Победители свернули походные лагеря и откатились на равнины.
— Значит, завтра уходишь, — проговорил Сапсан задумчиво. — Ты могла бы остаться со мной.
— Зачем?
Сапсан долго не отвечал. Глядел в землю, вдыхал запах жарящихся на прутьях грибов.
— Тебя ведь сородичи не примут, — сказал он наконец. — Возможно, подвергнут позору за предательство. Возможно, казнят. Ты могла бы остаться и жить со мной, как с мужчиной.
— Ты спятил? — Ласка отшатнулась.
— Я в своём уме. Пока ты лежала в беспамятстве, я много раз мог взять тебя. Но не стал.
Ласка издевательски расхохоталась.
— Ты? — переспросила она, отсмеявшись. — Меня? Ты наверняка повредился умом. У тебя ничего не вышло бы, поднебесник.
Сапсан вскинул на неё взгляд.
— Вдохни воздух, — велел он. — Чувствуешь ли ты мой слякотный отвратный запах?
Ласка вздрогнула.
— Нет, — неуверенно проговорила она. — Хотя… Нет, не чувствую.
Сапсан кивнул.
— Не понимаешь? — обронил он. — Однажды у меня была женщина. Когда она приблизилась ко мне впервые, от неё несло тиной. Ты поняла? Затхлым, несвежим смрадом. Это потому, что за спиной у неё росли плавники, а на шее были шрамы от жабр. Но стоило мне раз посмотреть на неё, и запах пропал, сгинул. Знаешь, почему я оставил тебя в живых?
— Почему? — эхом откликнулась Ласка.
Сапсан опустил голову.
— Ты всё равно не поверишь, — сказал он глухо. — Мне уже не взлететь, а значит, не добраться до моря. Я никогда больше её не увижу. И я думал… Неважно, я был неправ. Не жди до завтра, ступай, я не хочу больше тебя видеть.
— Ты гонишь меня? — едва слышно прошептала Ласка. До неё внезапно дошло, о чём говорил этот чужак с перебитыми крыльями. — Я похожа на неё, да?
Сапсан стиснул зубы.
— Мужчины моего народа рождаются реже женщин, — сказал он, — а умирают гораздо чаще. Поэтому у наших мужчин по несколько женщин, и верность для нас — ничто. Ты права: я, видать, повредился умом, когда думал, что могу хранить верность одной женщине с другой. А может быть, мой рассудок ни при чём, и у нас попросту настали новые времена. Теперь ступай.
— Что ж, — выдохнула Ласка. — Прощай.
Она стремительно зашагала прочь, потом побежала. Новые времена, навязчиво думала она на бегу. Он прав, настали новые времена. Она не была уверена, что не захочет вернуться.
Сапсан долго смотрел ей вслед. Вот и всё, с горечью думал он. Новые времена настали не для него. С перебитыми крыльями ему не добраться ни до ничьих земель, ни до моря. Три последних месяца он прожил по ошибке. Опустив голову, Сапсан медленно побрёл вниз по склону, туда, где ярился на донных камнях стремительный горный ручей. На берегу встал на колени, до ломоты в зубах лакал ледяную чистую воду. Поднялся, безучастно посмотрел вниз. Где-то там ручей расширялся, набирал мощь и превращался в полноводную реку. Сапсан не знал, что вверх по этой реке уже спешат в предгорья два десятка акулыциц.
♀ Русалочка
Ольга Рэйн
Царица умирала. Её огромное тело уже не двигалось, остановившиеся синие глаза смотрели далеко вверх, туда, где поверхность океана пронзали солнечные лучи. Подданные Царицы подплывали, прижимались трепещущими губами к перепонкам её рук, к обмякшим плечам, к бессильно повисшим плавникам. Разбирали на пряди длинные зелёные волосы, нежно прикасались к едва движущимся жабрам. Прощались.
Глаза многих были красны от горя — Царицу любили, она была очень сильной, сильнее тех, что были до нее. Она укрепила Скалу, возвела загоны для рыбы, помогла поднять из бездны множество вещей из канувшего города Ремисэ — артефакты, оружие и машины. Сейчас ими занимались ученые. Одни пытались разобраться, другие — вспомнить. И она оставляла двенадцать Детей — столько не удавалось ни одной Царице уже много десятков лет.
В старых легендах Детей было всегда много, каждый год десятки юных голосов звенели среди белых стен, молодые плавники рассекали воду просторных улиц, звучал смех, много смеха. Юные смеются легко, радуются себе, миру, друг другу. Смех, радость и любопытство закручиваются солнечными водоворотами, и тёплыми течениями несут весь народ в будущее, туда, где все они будут лучше, свободнее, сильнее. Легенды канули в бездну вместе с молодым смехом, великими городами, чудесными подвигами, силой и будущим.