Перед нею на мраморе ждал Оанес — невозможно прекрасный, с черными волосами, собранными в тяжелые косы, с загадочной улыбкой на гордых губах.
— Ты? — выдохнула Дерке, ошеломленная.
— Перед Пдрицей простираюсь я, — начал Оанес ритуальную речь, но смотрел на Дерке, как будто говорил что-то совсем иное, только для неё одной. — Возьми мою плоть и умножь её, возьми мое будущее и сделай его будущим моего народа…
Вокруг неё Плывущие переговаривались, от удивления забывая понизить голос, шелест и восклицания расходились вдаль, далеко за площадь, дальше, чем она могла видеть. Никогда еще на народной памяти Великий Везир не отрекался от правления, не оставлял руководство, не отказывался от бессмертия ради почетной, но чисто биологической функции продления рода. Люди не верили своим ушам и глазам.
Оанес поднялся и поплыл к Дерке.
— Возьми меня, — сказал он.
— Почему? — спросила она. — Почему ты? Почему сейчас?
— Потому что это ты, — сказал он просто и взял её руку. — Ты — великая Царица, которая изменит мир. И ты — девочка, которой нравится, как я пою. Знаешь, я живу уже целую вечность, и никому никогда еще не нравилось, как я пою.
Дерке задрожала, чувствуя, как краснеют её глаза. Оанес смотрел прямо, не отрывая взгляда.
— Возьми меня, Царица, — повторил он настойчиво. — Возьми меня с моими знаниями, с информацией и силой в моих клетках, с моей любовью к тебе. Никого и никогда я так не любил, как тебя. Возьми меня — для будущего нашего народа. И для меня. И… — он прошептал ей в самое ухо — для себя.
Дерке дрожала все сильнее, она боялась, что это было уже заметно всем. Она помнила слова ритуала — «я беру… я принимаю… я сливаюсь… да будет…» и так еще долго. Она молча вцепилась в плечи Оанеса, он махнул толпе рукой, рассмеялся в тишину и повлек Дерке к ритуальной капсуле Скалы.
— Всем спасибо за прекрасные годы, — крикнул он. — Жить среди вас и править вами было неописуемым удовольствием!
В ритуальной капсуле не было времени, не было пространства, не было ничего, кроме них двоих. Древние механизмы в их крови запустились, изменяя клетки, создавая одно из двух, перекачивая информацию, переписывая структуру материи.
Дерке пила кровь Оанеса, принимала его семя, сливалась с его плотью. Энергия обволакивала их.
Как малёк в икринке, в древней каменной сфере рождалось новое существо — недолговечное, но очень могущественное.
Перед их глазами проходили миллионы жизней изо всех уголков Вселенной — проходили в борьбе, в наслаждении, в голоде познания, в радости открытий, в любви и страдании. Носители мужского и женского начал сливались в бесконечных огненных поцелуях, сплетали щупальца, терлись перьями, прорастали друг в друга, погибали, дав жизнь, жили вечно, жили недолго, рожали в муках, нерестились в оргазмах, кормили крохотных существ своими телами, телами своих жертв, молоком, кровью, плодами своих планет. Солнца всходили и заходили над мирами — красноватые, желтые, пурпурные и ослепительно-белые двойные. Дерке и Оанес смеялись и были везде, и всем, и всегда. Они были в начале вселенной — той самой безумной плотности и температуры точкой, в которой не было времени. И они были в конце — ею же.
— Деркето, — сказала та, что была Дерке, приходя в себя. — Мы — Деркето.
Оанес, физическая оболочка которого уже растворилась в ней, перестала существовать, счастливо рассмеялся в её голове.
— Давай изменять мир, — сказал он. — Начнем с Детей.
Они думали Детей. Они представляли себе образ, качество, взаимоотношение с миром, мелодию, оттенок любви — и он облекался в плоть, закручивался спиралью генетического кода, прорастал в Деркето. Она нежно отделяла его, окутывала оболочками икринки — вот желток, чтобы питать и строить растущее тело, вот пласт воспоминаний, который прорастет синапсами в мозгу, вот кожистая оболочка, которую дочь или сын разорвут, когда будут готовы. Всё, что Дерке видела и чувствовала, помнила об этом мире и о том, лежащем за ледяной пустотой космоса, всё, что Оанес знал и любил за свою долгую и разную жизнь — все это нашло свое место в Детях, всё стало ими.
Семьдесят пять голосов, душ, лиц, песен, судеб. Дети ждали своего часа, безопасно укрытые в икринках в Детской пещере Скалы.