— Лида, что задумалась? — спросил он. — Хочешь, тест загадаю?
— Александр Константинович! Товарищ директор! — послышался голос из динамика. — Вас просят подняться в ваш кабинет… Александр Константинович! Вас просят подняться в ваш кабинет…
— Вот и спрятался, — сказал он. — Тест в другой раз.
Он знал, что просто так звать не станут. Наверное, снова что-то случилось, а Журков не в силах справиться. Может быть, скандалит тот толстый парень из Вологодской области? Или приехал на техобслуживание какой-то чин?
Никифоров почти угадал: заказчик, лысый коренастый мужчина в роговых очках, ждал в приемной.
— Вы директор? Я к вам.
— Заходите. — Никифоров толкнул дверь кабинета и сделал вид, будто не заметил сочувственного взгляда секретарши.
Вошли, сели. Мужчина раздраженно сказал:
— Я в девять утра сдал машину!
Никифоров кивнул, нажал белую клавишу, раздался голос диспетчера:
— Слушаю вас, Александр Константинович.
— Нужно отрегулировать клапана, промыть карбюратор… — продолжал заказчик.
— Что с автомобилем?.. — Никифоров нетерпеливо взглянул на него. — Ваш номер?
— ЮМО ноль два — сорок пять, — быстро вымолвил мужчина.
— Одну минутку, Александр Константинович, — сказал женский голос из селектора. — ЮМО ноль два — сорок пять сегодня получен владельцем с седьмого участка.
— Спасибо, Валя.
— Вот именно! Получен! — крикнул заказчик. — Там и конь не валялся! Карбюратор не промыт, зажигание не выставлено, тормоза не отрегулированы. Неужели всю жизнь на трояках и червонцах?
— У вас вымогали деньги? — спросил Никифоров.
— Я сам дал слесарю червонец. И мне ничего не сделали!
— Пишите на мое имя заявление. — Он чувствовал, что по щекам растекается сухой жар. — Кому дали? Сколько? Зачем? Пишите!
— Я не буду писать.
— Тогда я бессилен. Кому вы давали?
— Вы сами знаете, — усмехнулся мужчина.
— Почему я должен знать? — воскликнул Никифоров. — Вы в своем уме? Вы даете взятку и ищете у меня защиты?
— Мне нужен исправный автомобиль.
— У вас не будет исправного автомобиля. Жулики и взяточники, которых вы плодите, не могут честно работать. — Никифоров снова повернулся к селектору. — Поддубских? Василий, что у тебя?
— Нормально, Александр Константинович. Транзитному поменяли крестовину, он написал благодарность Голубовичу. Уф, жарко!
— Зайди ко мне.
— Вам даже пишут благодарности? — улыбнулся заказчик. — Я бы вас не беспокоил, но как без вашего разрешения снова загнать машину на участок…
— Подождите, пожалуйста, в приемной, — сухо ответил Никифоров. Гнев, нараставший в нем, погас. Не стоило гневаться на обман, лукавство, наглость, с которыми Никифоров сталкивался каждый день и которые отравляли его. Гнев не мог ему помочь, а лишь выставлял его бессилие напоказ.
Оставшись один, Никифоров сидел, выпрямив спину и положив ладони на стол. Ему казалось, что пальцы дрожат. Он смотрел на них с любопытством, потом заметил, что к рукаву прилип белый комок краски.
— Можно? — Вошел Поддубских.
— Заходи, заходи, — сказал Никифоров, сковыривая ногтем комок. — Кто делал его машину?
— Чью машину?
— Ну, того, лысого, что в приемной.
— А-а, — протянул Поддубских, устало улыбаясь.
— Вот что… Вот что… — сказал Никифоров.
Поддубских, ссутулившись, стоял рядом возле приставного стола, держал руки в карманах халата. Халат облегал его костистые плечи и спадал с груди плоскими прямыми складками.
Они молча смотрели друг на друга.
Никифоров знал, что в кротких глазах Поддубских не мелькнет даже тени ожесточения, мастер не поверит; но когда убедится, что тот червонец был, что лысый не солгал, его большие впалые глаза подернутся тусклой пленкой. И еще Никифоров знал, что Поддубских не боец, что он уйдет, как только в нем накопится это тусклое презрение, из-за которого он прежде бежал с московских станций техобслуживания, бежал, чтобы, живя в Москве, ездить на работу за семьдесят километров от дома в новый, не зараженный дрянью автоцентр. Но куда бежать самому Никифорову?
— Кто делал машину?
— Голубович.
— Так! Обрадовал.
— Жалоба? — спросил Поддубский.
— Хуже, но ты все равно не поверишь. Сядь и сиди. — Никифоров по селектору вызвал Голубовича.
Поддубских грустно усмехнулся, отошел к стене. Никифоров выдвинул верхний ящик стола, взял оранжевую пластмассовую папку, вытащил листок.