Полетаева все-таки приехала к нему. Он не ждал, покраснел. В кабинете был посторонний, работник московской дирекции. Она быстро шла к столу своей свободной походкой, чуть раскачиваясь. Каблуки белых босоножек постукивали.
— Здравствуй, товарищ Полетаева! — воскликнул Никифоров. Ее рука пожала его руку, а глаза спросили: «Рад?» — Я тебе дам зама главного инженера Иванченко, а через полчаса сам освобожусь.
— Хорошо, Александр Константинович. Как у вас? Все нормально? А то я буду проверять. — Она кивнула на большую сумку, в которой угадывалась коробка газоанализатора.
— Смело проверяй. — Никифоров вызвал Иванченко, и Полетаева ушла.
Спустя сорок минут, проводив московского представителя, директор направился в цех. Он шел мимо полуразобранных сиротливых машин. У каждой чего-то не хватало: то ли подвески, то ли мотора, то ли крыльев. Колко мерцал огонь сварки, скрипели подъемники. Иванченко и Полетаева шли ему навстречу. Заместитель главного старался забежать вперед, придержать ее.
Полетаева остановила малярный участок: содержание толуола в атмосфере в семь раз превышало норму.
— Да говорю вам: вентилятор ремонтируется! — сказал Иванченко. — После обеда все поправим.
— А здоровье людей? — спросила она. — Вот поправите — пускайте. Полетаева виновато взглянула на Никифорова. — А говорили: все в порядке!
В директорском кабинете она стала писать акт. Прядь черных волос спадала ей на висок, изгибалась, стекала к шее. Тонкая золотая цепочка покачивалась в такт движению руки. Венок из нивяников почудился Никифорову.
Он прочитал акт.
— Нина! — укоризненно сказал он.
— Что, Александр Константинович?
— Зачем так официально? Поверь, часа через полтора все наладим. Гарантирую. Зачем нам этот акт?
— Ну-ну, — кивнула поощрительно Полетаева. — Что акт? Бумажка… Но ведь если я промолчу? Ты понимаешь? Как ты будешь со мной разговаривать? «Не обижайся», — говорили ее глаза.
— А если я тебя попрошу? — настаивал Никифоров.
— Давай, Саша, договоримся: ты никогда не будешь меня ни о чем просить, мы уважаем друг друга. Договорились?
— Ладно, — буркнул он. — Но ты хоть подожди у нас часок, не уезжай. А то целый день пропадет… Об этом можно попросить? — «С мужиком было бы проще столковаться», — подумал он и сказал: — Мы открыли секцию картингистов. Машинка маленькая, низкая — ощущение скорости великолепное.
— Да, — откликнулась она. — Ты знаешь, чего хочешь.
— Ну, не обижайся, — сказал Никифоров. — Это я должен на тебя обижаться, а не ты. Загонишь нас за Можай.
— Я еще должна оштрафовать тебя на десять рублей.
— Да? — Никифоров засмеялся. — Штрафуй, я переживу.
И вдруг он вспомнил своего маленького брата Юру, наголо стриженного, щекастого, с глазами-щелками. «Саша, хочешь водички?» — Юрочка, братец-кролик, протянул старшему родственнику, своему пятилетнему сторожу, зеленую пластмассовую баночку с какой-то жидкостью… Вспомнив о глупом Юрочкином пойле, Никифоров захотел представить здоровенного парня, шоферюгу с северных зимников Юрия Константиновича Никифорова, отца двух щекастых мальчишек с глазами-щелочками, похожих на Василия, как две капли воды. Но брат не пришел на помощь. Наверное, по той причине, что в настоящее время он улетел из Сургута в Новосибирск, где защищал в техникуме диплом автомеханика (до этого он мучился в двух институтах), защищал геройски и, следовательно, был занят. «Ну, ни пуха, ни пера, Юрка! — пожелал младшему родственнику Никифоров. — Я тоже занят».
— Чудно, Нина, получилось, — сказал он. — Хочешь, съездим в Москву?
— Хочу, — улыбнулась она. — Но не как санитарный врач…
— Ну да. Пусть санитарный врач поскучает где-нибудь без нас.
Он собрался пошутить, но шутка выдала его раздражение.
Никифоров и Полетаева смотрели друг на друга с удивлением, словно не понимали, почему недавно они испытывали легкое опьянение, когда разговаривали друг с другом.
— Что у тебя нового? — спросила Полетаева.
— У меня хороший козырь. У нас выработка на одного рабочего самая высокая в зоне, сто двадцать процентов.
— А я купила определитель растений. Множество цветов… полистала и отложила. Вряд ли я смогу вырваться в Москву.
— Мы как поссорившиеся дети! — воскликнул Никифоров. — Так и будем киснуть, пока не наладят вентилятор?