«Знаешь, я потерял столько времени с тобой в этот раз, но, не поверишь – ничуть не жалею об этом. В конце концов, веками наблюдая за вами, смертными, мне давно не доводилось видеть ничего более занятного. Стоит отдать тебе должное – ты не заставил меня скучать…» – широко улыбнулась кошачья морда, показав огромные белоснежные зубы, медленно продолжив – «Впрочем, знаешь, я до сих пор не могу взять в толк, зачем ты столь бездарно потратил свою жизнь… Бесценную жизнь, которую в прошлый раз я тебе подарил…».
«Это был не дар…» – с улыбкой поправил собеседника Алик, спокойно продолжив – «Демон, ты её проиграл. Проиграл вместе с обязательством оставаться в этом облике в этом доме до моего возвращения. Оставаться здесь, не предпринимая никаких действий, которые прямо или косвенно могли бы причинить мне вред…».
«Да, что-то подобное припоминаю. Впрочем, так ли важна нам сейчас точность терминологии и формулировок?» – коварно улыбнулся Кот, мягко поинтересовавшись – «Давно хотел тебя спросить, Шахматист – зачем тебе всё это было нужно? Чего ты хотел? Что ты вообще пытался доказать себе и другим? Неужели ты и вправду думал, что сможешь изменить этот бренный, грязный и пошлый мир?».
«Прошу не принимай на свой счёт, Демон, но вряд ли ты в полной мере сможешь меня понять…» – внимательно рассматривая изящный фарфор кофейной чашечки, медленно и несколько отстранено произнёс юноша, тихо добавив – «В конце концов, для этого тебе нужно стать человеком. Обычным смертным человеком со своими страхами, сомнениями и чаяниями…».
«А я очень постараюсь…» – мягко и самодовольно с прежней улыбкой белоснежных острых зубов произнесла кошачья морда, напротив, язвительно уточнив – «Знаешь, Алик, за все те годы, что я правлю этим проклятым Богом миром, в этом кресле, в котором сейчас сидишь ты, побывало великое множество людей. Простые крестьяне и обыватели, сапожники и мастеровые, возвышенные поэты и художники, учёные и богословы, нищие и правители, банкиры и офисные клерки, наёмные убийцы и президенты, ярые протестанты и смиренные католики, верующие и атеисты… Я видел чувства, страхи, надежды и устремления их всех. Душа каждого из них представала передо мной словно грязная и замусоленная до дыр, прочитанная книга, изливающая свою никчёмную и старую как весь этот мир историю слабости человека, падшего духом перед соблазнами убить, украсть, изменить, солгать, сбить с истинного пути ближнего своего и многими другими. А всё, спрашивается, зачем? Да всё ради банальной жажды денег, бренного имущества и материальных благ! Ради мнимой славы и величия, новых звёздочек на погонах, удовлетворения собственных низменных желаний и прочей ерунды. И, представь себе, каждый из них – каждый, без исключения, рыдал на коленях, моля меня о прощении смертных грехов, что привели их сюда, моля о прощении своей бессмертной души, о которой им там, в обычной жизни, не было ровным счётом никакого дела. И после всего этого ты, Шахматист, всё ещё думаешь, что я не смогу тебя понять?!».
Юноша внимательно оценивающе посмотрел в огромные зелёные глаза потустороннего создания, в которых отражались отблески пламени, горевшего в камине, после чего медленно произнёс – «Я не раскаиваюсь в том, что сделал и мне не о чем тебя просить, Демон, ибо я с пользой потратил драгоценное время, отведённое мне судьбой. И всё что не успел сделать я, сделают за меня другие…».
«Знаешь, Алик, ты не перестаёшь меня удивлять…» – с улыбкой, нехотя покачав головой, произнёс Кот, развалившись в кресле и аккуратно подперев морду своей белоснежной лапой, после чего понимающе кивнув, продолжил – «Надеюсь, ты не думаешь, что за твои далеко идущие деяния тебе полагается индульгенция? Что тебя спасёт твоя меценатская деятельность? Что кровь убитого человека, а хотя бы и чиновника и казнокрада, можно смыть, просто раздав его деньги людям, их страждущим?».
Легасов, отрицательно покачав головой, медленно сделал глоток кофе, дожидаясь продолжения монолога.
«Вот и правильно – ибо за то, что сделал ты и за деяния всех людей, которых ты повёл собой, тебе уготовано место в моём царстве – царстве тьмы, и вы все предстанете передо мной за свои грехи…» – с леденящей душу улыбкой произнесла пушистая бестия. Выждав момент, Кот поучительно продолжил – «Если же, ты, Шахматист, и, вправду думал, что можно пожертвовать одним человеком, чтобы спасти сотни и тысячи людей, то спешу тебя расстроить. Если бы ты только знал, сколько новых душ принесла мне эта, случайно пророненная кем-то, идея об общем благе! Сколько людской крови было пролито во имя и ради этой мифической цели! Ради спасения веры и праведников одни убивали еретиков и неверных… Ради избавления от напастей другие сжигали на кострах колдунов и ведьм… Ради поддержания шаткого правопорядка третьи без разбора уничтожали и уничтожают инакомыслящих… Впрочем, все вы, несчастные, забыли, что Бог не умеет считать, и для него жизнь одного равноценна жизни тысяч и миллионов других! И вы все будете гореть в аду за отнятые вами жизни людей…».
«Мне вполне достаточно, что я умею…» – тяжело вздохнув, медленно и тихо выговорил Легасов.
«Что умеешь?» – несколько опешив, с непонимающим видом переспросил Кот, подливая себе ещё немного кофе.
«Считать…» – сухо добавил юноша, после чего, сделал глоток всё ещё ничуть не остывшего напитка. Видя удивление, поразившее собеседника, настолько, что тот, машинально продолжая наливать себе кофе, залил напитком добрую половину стола, Легасов медленно пояснил – «Пожалуй, Демон, ты всё-таки заслуживаешь знать правду. Всё что я делал – я делал для самого себя, и мне нет ни оправдания, ни прощения за те грехи, что совершил я, и за те, что совершили люди, разделившие со мной этот сложный и тернистый путь. Я никому ничего не доказывал и не пытался доказать, ибо каждый вправе на свои заблуждения и свой путь в этой жизни. И дело вовсе не в меценатстве и не в помощи людям, в ней нуждающимся, и не в математике жизней и даже не в арифметике спасённых или потерянных душ. Просто мне нравится свет…».
Кот, сделавший в этот момент солидный глоток любимого кофе из чашки, поперхнулся от неожиданности и громко закашлялся, постукивая себя мягкой лапой по груди, после чего прослезившись от боли от горячего напитка попавшего не в то горло, тихо выдавил из себя – «Предупреждать же надо!».
«Лучистый, яркий, исцеляющий даже израненную душу свет – свет людской веры и надежды…» – не обращая внимания на гневные ремарки собеседника, спокойно продолжил Легасов, добавив – «Всё, чего я хотел – это зажечь небольшой огонёк надежды в сердцах людей, наполненных злостью, отчаянием, смятением и безысходностью. Возродить в сердцах своих сограждан, судьбы которых мне небезразличны, надежду на справедливость и веру в общее будущее своей страны. Разве это так много? Разве ради этого не стоило умереть?».
Потрясённый подобным заявлением Кот, распрямился во весь рост и, встав из-за стола, медленно и задумчиво прошёлся кругом по комнате. Остановившись возле высокого окна, с раскинувшимся за ним умиротворяющим лунным пейзажем, он тихо спросил – «И ради этого ты был готов пожертвовать даже своей бессмертной душой?».
«Да, ибо я верю, что свет надежды, которую мы зажгли, спасёт намного больше людских душ, избавив их от вечных мук в твоём царствии, Демон. Увидев свет надежды, один отдёрнет ладонь, не взяв деньги, другой не поднимет руку на жизнь другого ради куска хлеба, третий найдёт в себе силы бросить пить, день за днём проклиная свою страну. Кому-то хватит настойчивости получить образование, разорвав порочный круг, а кому-то не придётся поступиться своими принципами и идеалами, сдавшись на волю судьбе. Всё потому, что жизнь с надеждой имеет свой смысл, в отличие от беспробудного и бесцельного существования изо дня в день…» – внимательно наблюдая за несколько хаотическими перемещениями по комнате огромного белоснежного кота, ходившего на задних лапах, медленно произнёс юноша.
«А знаешь ли ты, что такое настоящий ад? Знаешь ли ты, вообще, на что ты обрёк свою бессмертную душу?!» – гневно негромким голосом прошипела белоснежная бестия, после чего Кот одним стремительным грациозным движением настежь распахнул окно… В то же мгновение умиротворяющая картина лунного ночного пейзажа сменилась неистовым пожаром горевшего леса и пылавшей земли с языками пламени, уходившими далеко в небо, на котором висела кроваво-красная Луна. Среди шума и треска адского пламени раздавались разрывавшие барабанные перепонки стоны миллионов проклятых душ. Сухой и горячий ветер из-за окна разъярённо ворвался в комнату, жадно сметая всё на своём пути…