— Расписание: шесть утра — подъём. Ты должна будешь выполнить комплекс упражнений, можешь считать это дыхательной гимнастикой, чуть позже увидишь, что это такое. В семь ты спускаешься вниз, тренировка до девяти, после у тебя есть три часа на медитацию, завтрак и выполнение задания на день. С двенадцати будут занятия с Бенедиктом, с собой надо иметь тетрадь, потому что первое время тебе придётся записывать за ним, чтобы не задавать потом глупых вопросов, он этого не любит. Дальше, с двух до пяти у тебя свободное время, обычно мы в это время обедаем и занимаемся самостоятельно. Потом снова физическая тренировка, но уже на природе. В семь ужин. Дальше пара часов на занятия с Бенедиктом — он обычно проверяет сделанное за день. В десять снова дыхательные тренировки, отбой в одиннадцать. — обстоятельно объяснил Дан, загибая после перечисления каждого часа пальцы. — Есть вопросы? — Его лицо выражало желание поскорее уйти, похоже, навязанная роль няньки совсем не входила в планы парня.
— Да. — уныло кивнула я. С подобным распорядком у меня оставался минимум свободного времени, но тратить его всё равно было некуда. — Спать обязательно так рано ложиться?
— Можешь вообще не спать. Но не надейся что-то прогулять. — он был явно не в настроении что-то выяснять.
— Да пожалуйста. — пробурчала я, захлопнув дверь у него перед носом и не вдаваясь в морально-этические стороны своего поступка. Его недовольство вгоняло меня в тоску, а я и так уже достаточно вынесла сегодня.
Стянув тёплую кофту, которую мне очень давно связала бабушка-соседка, я подошла к окну, но из-за горящего света в непроглядной черноте ничего разглядеть не удалось. В непривычной тишине меня всё ещё не покидало ощущении нереальности происходящего, казалось, я всё-таки сплю и просто не могу проснуться.
Вздохнув, проверила состояние кровати — она казалась новой, только форма выдавала её антикварный возраст, простыни пахли свежим сеном, навевая детские воспоминания о деревне, молоке и сарае, где мы кормили кроликов клевером.
— И опять новый дом… — я не ожидала, что у меня будут слушатели, и когда что-то дотронулось до моей руки, я вскрикнула, отдёргивая руку, а потом облегчённо выдохнула, поняв, что причиной моего испуга была лишь обычная белая крыса, умильно умывающаяся на покрывале.
Я улыбнулась, беря её в руки, обнаружив, что крыса — мальчик-альбинос и, вспомнив, что у меня в сумке затерялась упаковка с крекерами, которые я обычно носила для Васиного попугая-какаду, протянула ему кусочек, который он тут же обхватил лапками.
— Что, совсем тут не кормят? — спросила я, отламывая ещё один кусочек, когда он справился с первым, и поглаживая его по спинке.
— Нормально его кормят! — из-за плеча появилась рука, подхватившая любопытного зверька. Обернувшись, я встретилась взглядом с хмурым Даном. Крыса уже сидела у него на плече на задних лапках, восторженно нюхая воздух.
— А в комнату ко мне он попал только из любопытства. — улыбнулась я, но он на мою улыбку не ответил, выходя из комнаты, не желая продолжать разговор. — Как его зовут? — крикнула я.
— Мыш. — донеслось из-за закрытой двери.
— Какие все здесь нелюдимые. — состроив рожицу, я блаженно растянулась на кровати и не заметила, как погрузилась в сон.
Сегодня уже третий день, как я начала жизнь с нового листа. Вставать в шесть утра с непривычки было трудно, из-за тренировок болели даже те мышцы, о наличии которых я не подозревала, в голове кипели тонны информации, что пытались до меня донести. Пока все требования я выполняла добросовестно, но с каждым днём нагрузка становилась всё больше, и мне было страшно, что вскоре я перестану справляться.
Я подскочила с измятой кровати и спрыгнула на сброшенное на пол во сне одеяло. Не смотря на то, что зима была в самом разгаре, в комнате, что мне отвели, было очень тепло. Я быстро натянула одежду и, расчёсывая волосы по пути в ванную комнату, которую я обнаружила за ещё одной дверью, опять снесла ногой дверцу от тумбочки, которая вчера отвалилась, когда я неосторожно попробовала спрятать туда книги, лежавшие на столе.
Умываясь холодной водой, чтобы не терять времени, я сразу же начинала дышать так, как мне недавно объяснили, чтобы войти в бодрый ритм нового дня. Когда-то, когда все мы были только рождены, мы дышали правильно, не только лёгкими, но и животом, а потом разучились, теперь это искусство правильного дыхания приходилось постигать заново. После, я сидела на полу, и снова дышала, только уже по другой схеме, стараясь очистить сознание от всего лишнего и пытаясь представить себя бабочкой, порхающей от цветка к цветку.