Я проснулась от того, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо и что-то вопил. С трудом разлепив глаза, я имела счастье созерцать разъярённого Дана.
— Ты какого чёрта спишь?! — разозлено спросил он не стесняясь в выражениях, а я в это время подумала о бренности его существования и о десяти способах быстро заставить противника распрощаться с жизнью.
— Чего вопишь, выруби звук. — я схватилась за раскалывающуюся голову и застонала.
— Давай вставай! — меня продолжали трясти за плечо, я наугад пнула в пространство ногой. — Бегом! — продолжал надрываться он, по каким причинам, я так и не поняла.
— Спокойно, сейчас встану. — тихо отмахнулась я, надеясь, что он всё-таки сдаст свои позиции и уйдёт, но он, похоже, серьёзно решил поднять меня прямо сейчас. — Может, ты из комнаты выйдешь? Мне же одеться надо! — Наконец понимая, что сопротивление бесполезно, я села в кровати, морщась от боли в чугунном затылке.
— Я отвернусь. — он пожал плечами, словно говоря, что так и будет стоять над душой. Я раздражённо сорвала с себя одеяло и молча оделась, даже не потрудившись прикрываться. И пусть стыдно будет ему.
Приглаживая волосы, я не могла до конца восстановить картину событий вчерашнего вечера, помнила только то, что Вадим вчера посоветовал не напрягаться и снял все пробежки на открытом воздухе, поэтому разминку мы начинали внизу, в колонном зале.
— Пошли. — по дороге заплетая волосы, я едва не столкнулась с сонным Вадимом, когда проходила мимо двери в его комнату. Я заметила, что он выглядит устало, словно не спал вторые сутки, это очень живо напомнило мне подругу Еву в те дни, когда она начинала смотреть по ночам очередной сериал.
Зная, что Бенедикт будет сегодня отсутствовать, я самостоятельно начала разминку. Голова раскалывалась, но я упорно продолжала тренировку, даже присоединившийся впоследствии Вадим посмотрел косо, но ничего не сказал.
Отсчитывая второй десяток отжимания от пола, я краем глаза заметила, что к Вадиму подошёл Дан, держащий в руках два мяча, и сразу после этого Вадим нас покинул. Дан же жестом велел встать и бросил мне мяч.
— Поиграем? — в моей голове мелькнули воспоминания о занятиях физкультурой в школе и о весёлых играх в футбол.
— Да, но не в футбол. — ответил Дан, словно читая мои мысли. Хотя, может быть, и читая. Бенедикт как-то говорил о том, что венефы могу чувствовать мысли, если их оппонент в этот момент максимально открыт и расслаблен. Перенеся долю своего разума в сознание того, чьи мысли венеф хотел бы понять, он сам раскрывается и может тоже стать объектом для прочтения мыслей. Таким образом, можно внушить свои мысли и использовать повлечённые за ними действия в своих целях. Соответственно, если закрыть сознание от проникновения чужого разума, невозможно и самому использовать чужие мысли. Вспомнив об этом своеобразном законе равновесия, я машинально сжалась, отделяя своё «Я» воображаемыми стенами. Боль сжала виски, я закрыла глаза, чувствуя давление в глазных яблоках, и покачнулась.
Секунду спустя я осторожно приоткрыла глаза, вид Дана, со злобой ожидающего моего взгляда, был ужасен — из носа шла ярко-алая кровь, а в глазах пылало страстное желание открутить мне какую-нибудь конечность.
— Извини… — пролепетала я, вздрагивая от выражения его лица и понимая, что резко закрыв своё сознание, в котором в этот момент находилась часть его, я навредила Дану, и кровь, заливающая сейчас его тренировочную футболку, вызвана по моей вине.
— Заткнись. — рыкнул он. Кровь мгновенно перестала капать, а рядом с ним я ощутила облако странной энергии и нервно сжала мяч в руках, понимая, что я почувствовала выброс его силы.
— Извини, я не хотела… — я потянулась было к нему, искренне раскаиваясь и желая помочь, но он отшатнулся.
— Лови мяч. С тебя сегодня требуется только это. — зло бросил он. — Тренируем реакцию. Пропускаешь мяч — бежишь двухкилометровый круг. — Дан выбил мяч у меня из руки и отбил его от пола.
— А не многовато ли? — тихо переспросила я, начиная злиться. Да, вина была моя, но и ему никто не позволял рыться у меня в голове, как у себя в кармане, а потом обижаться на то, что его вышвырнули. — Максимум, на что я ещё соглашусь, так это отжимания от пола.
— Хорошо. Пропущенный мяч — десять отжиманий. — легко согласился Дан. И резко добавил, неприятно улыбаясь, — готовься к сотне.
— Мечтай больше. — буркнула я, понимая, что сама себе подписала почти смертный приговор.
В ответ парень без предупреждения, мгновенно, послал в мою сторону крутящийся мяч, который я поймала, сломав ноготь на указательном пальце, пытаясь снизить его скорость. Интересно, это было объявлением войны?