— Что, опять? — она кивнула, и я в раздражении швырнула полотенце на ванну: все планы разлетались вдребезги, а всё из-за её командировок, от которых не спасают даже праздники. Может, кого-то это и обрадовало, ещё бы, остаться дома одному, без присмотра, но я впала в уныние, близкое к отчаянию. — Может, не поедешь?.. — тихо спросила я, надеясь на маленькое чудо, но мама лишь покачала головой. Теперь всё ясно с моим плохим настроением — предчувствие меня никогда не обманывало.
— Я всего на неделю. — стала оправдываться мама, видя моё угрюмое выражение лица, я вздохнула и просто обняла её. Не в первый же раз нарушаются планы, не хватало ещё и матери перед работой настрой портить.
Как я ни старалась выглядеть оживлённее, обмануть чуткую мать не удалось. День прошёл в унылых сборах и молчании. А вечером она улетела, оставив почти непочатый праздничный стол на кошку и меня.
Печально побродив по пустой квартире и понимая, что ничего дельного я сейчас сделать не смогу, просто забралась в кресло перед телевизором с тарелкой в руке и, пользуясь тем, что у меня пока ещё ускоренный обмен веществ, полулёжа ела всё не очень полезное, зато вкусное и хоть отчасти поднимающее настроение. По телевизору как обычно интересного ничего не было, показывали заурядную праздничную программу, где сходили с ума все звезды нашего телеэфира, поэтому я вполне закономерно щёлкнула по кнопке выключения на пульте, и, отнеся грязную посуду на кухню и решив помыть её попозже, ушла с головой в свой компьютер.
Что ж, обычная жизнь обычного одиннадцатиклассника в разгар зимних каникул. Но для меня на протяжении всего обучения существует закономерность: каникулы радуют только первые три дня, как неожиданная роскошь, и последние, когда кажется, что поход в школу равносилен Апокалипсису.
А вот середина, особенно в большие праздники, да ещё зимой, самая скучная, долгое безделье приводит к отупению или, что самое ужасное, приходят такие морозы, что тянет только в медвежью спячку.
Я подумала про экзамены, которые вскоре грозили всей нашей параллели, но махнула рукой и загрузила очередную установленную игрушку про вампиров, глубоко задумавшись о бесполезности своей жизни. Где смысл? Где глобальная цель, за которую нужно сражаться? Одно и то же, школа, каникулы, школа, совсем скоро институт, снова учёба, потом работа, всё то же самое, семья, дети… Стремиться к чему-то, что на самом деле не нужно.
«Не хочу. — С непонятной чёткостью подумала я. — Всё что угодно, только не это. Не протоптанная тропа. Не один-единственный путь. Вырваться из этого ненавистного общества, где жизненные приоритеты выставлял какой-то сумасшедший».
Я потёрла глаза и посмотрела в монитор: брутальный парень в красном плаще с воротом довольно однообразно резал и бил монстров, подчиняясь моему руководству с клавиатуры. Даже здесь всё похоже, только из этапа в этап становится сложнее.
— В конечном счёте, у меня есть возможность уйти в монастырь в качестве протеста. — я с отвращением вышла из игры и поставила на удаление.
Где-то далеко друзья словно почувствовали моё безрадостное настроение. Тихонько пикнуло сообщение из сети: «приветики».
— Ну, привет. — быстро напечатала я.
— Как оно? — пришло сообщение от одного из самых близких друзей, Евы. — Судя по твоему мрачному молчанию, не в настроении?
— Ещё как. Я опять одна. — уныло написала я и поставила рядом грустную рожицу.
— Забежать к тебе? — типичный вопрос Василисы, ещё одного друга, которая все проблемы решала своим непосредственным присутствием.
Я вздохнула. Да, держись друзей. Пока ты с ними, ты всегда на плаву. Но нужен ли им балласт? Наверное, не стоит так думать, но…
— Нет, не надо. Я сейчас действительно не в духе. Да и поздно уже. — напечатала я, думая, что когда у тебя плохое настроение, необязательно портить его другим.
— Ну да, твоя известная привычка держать всё в себе. — написала Вася. Видно было, что она немного обиделась.
— Да, я такая. — вздохнув, быстро настучала я. — Ну, до завтра, надеюсь, настроение у меня будет получше. Счастливо.
— Удачи. — высветил монитор сообщение от Василисы.
— До встречи. — закончила Ева.
Я вздохнула и ещё раз потёрла глаза, они отдались лёгкой болью, я мотнула головой и выключила компьютер. Оттолкнув от себя стул, я рухнула в кровать, в воздух взлетело одинокое перо. В непривычной тишине, без тихого шума компьютера и бормотания телевизора в зале, белое маленькое пёрышко, словно в замедленной съёмке, невесомо коснулось запястья, скользнуло вниз по короткому шраму возле большого пальца и исчезло из вида за тумбочкой. На ней всё ещё лежал забытый камень, о котором я так и не узнала у матери. От воспоминания о родителе я почувствовала, как наворачиваются слезы, и опять лишь шумно вздохнула, потерев шрам, подтянула к себе подушку и зарылась в неё лицом.