— Сегодня мы будем летать.
— И как же в такой холод? — я недоверчиво улыбнулась, надеясь, что меня не телепортируют на крышу и в порыве нетрадиционного эксперимента не столкнут с крыши, решив таким образом проверить мою готовность.
— Идём. Увидишь. — учитель подошёл ко мне, протягивая руку с одобрительной полуулыбкой. Я заметила в его глазах усталость и пару лишних морщинок в уголках рта, со вздохом коснулась его ладони.
— Держись! — предостерёг он возгласом, когда в голубоватом вихре я почувствовала, что рука Бенедикта выскальзывает из моих пальцев, и вцепилась в неё изо всех сил второй рукой. В следующий миг в глазах потемнело, воздух выжало из груди. Было такое ощущение, что меня протащили сквозь бесконечно узкую воронку песочных часов, через всю Вселенную…
Я жадно глотнула холодный влажный воздух и открыла глаза.
— Как ты? — Бенедикт заботливо придерживал меня за плечи, однако на меня не смотрел.
— Нормально. — с трудом заставляя голос звучать не так сипло, как у заядлого алкоголика, и с сарказмом выдавила, стараясь дышать ровнее. — Но отныне предпочитаю путешествия пешком.
— Сложно было бы попасть сюда пешком. — обронил Бенедикт, по-прежнему на меня не глядя, изучая окружающую местность, к слову сказать, довольно красочную. — Это другой мир.
— А? — я ошарашено оглянулась, начиная не на шутку нервничать. — А почему именно здесь?
— В нашем мире не спокойно. — кратко пояснил учитель, но я всё равно мало что поняла. Может, такие тренировки надо проводить на открытой местности, а у нас вне замка холодно, а покидать его пределы — смерть?
Не получая больше никаких дополнений, я оправила на себе одежду и оглянулась. Я думала, что Бенедикт пошутил, ровно до того момента, пока не взошла вторая луна, до этого же природа ничем не отличалась.
Пока я изучала обстановку, Бенедикт отошёл в сторону, где был обрыв, я не раздумывая, последовала за ним и задохнулась от восторга. Огромный водопад, сравнимый с Ниагарским, низвергался в серебристых бликах, далеко внизу поблёскивала вода, от которой поднимались тёмные сапфировые брызги, доносился едва слышный гул. Что-то странное здесь было с воздухом и звуком, он казался приглушённым, я даже не расслышала слов Бенедикта, пока наслаждалась дыханием реки.
— У нас мало времени. Выращивай крылья. — повторил учитель.
Я прикусила губу, немного постояла, потирая лоб, затем начала выполнять его задание, стараясь не терять сосредоточенности. Когда всё было закончено, учитель кивнул на обрыв.
Я поколебалась на краю, потом поглубже вдохнула, разбежалась и прыгнула. Пощёчиной ударил ветер, на глаза навернулись слёзы, в животе росло щемящее чувство адреналина. Я уже прыгала с парашютом, но тогда это было свободное падение, сейчас же я могла лететь.
С губ помимо воли сорвался крик восторга, волосы трепало, забрасывало назад, а я всё не спешила делать первый взмах, наслаждаясь падением. Высота здесь была огромная, река уже приближалась и я знала, что в последний момент смогу остановиться. Сколько длиться полет? Минуту? Секунду? Вечность? Неважно, главное, чтобы это не останавливалось. Волны, пар, брызги. Я уже чувствовала воду на своём лице, в ту же секунду поняла, что моё падение замедляется, и крылья против воли раскрываются. Падение перешло в свободное планирование. Я невольно очнулась, понимая, что мой восторг зашёл слишком далеко, и встретилась взглядом с Бенедиктов, парящим рядом.
— Ой, — пробормотала я виновато, начиная усиленно работать под его насмешливым взглядом. Интенсивное размахивание новоприобретёнными крыльями никак не отражалось на мыслительном процессе, поэтому сразу же в голову пришла идея. Мне давно хотелось совершить что-нибудь безумное, поэтому я, паря в воздухе, провела трансформацию, как учил Бенедикт, и наложила на себя образ другой птицы. Крылья удлинились, заострились, тело ещё больше потеряло в объёмах, я не могла больше парить, зато могла развивать достаточно большую скорость, что использовала на практике не медля.
Где-то внизу мелькнуло удивлённое лицо Бенедикта, смазанная скоростью зелёная трава и крутой обрыв, но я не обращала ни на что внимания: в сознании было только ослепительное чувство полёта, настоящего, не парения, не падения, — полёта.
Время я перестала чувствовать, хотелось только больше лёгкости, скорости, эйфории. Я потеряла голову и совершила недопустимое. Я довела трансформацию до конца.
Я не заметила момента окончательного превращения: ни зрения в монохромных цветах, ни своего размера, меньше голубя, ни однобокости своих мыслей, основанных на одних инстинктах. Позднее, когда я размышляла о своём полете, я сравнила его для себя с приёмом наркотика: нирвана и потеря собственного «я».