_ У меня для тебя есть ещё один сюрприз, _ сказал герцог и, подойдя к шкафу, вынул оттуда какой-то документ на гербовой бумаге и с гербовой печатью, подошёл к Гогенштауфену и, протянув ему его, добавил. _ Ты интересовался судьбой своего отца. Пришло время тебе об этом узнать. Надеюсь, ты узнаёшь свой герб?
_ Да, это герб нашей семьи, _ проговорил Гогенштауфен, вчитываясь в крупный размашистый почерк отца.
_ Читай вслух, _ сказал герцог. _ Это важно и интересно знать всем.
Дуга 56.
Гогенштауфен обвёл всех нерешительным взглядом, - однако, повиновался и начал уже было читать - но тут произошло неожиданное.
Магдалина, - которая до тех пор молча наблюдала весь этот спектакль и, казалось, имела к нему интерес, - неожиданно поднялась. Но это было ещё не всё. Мужчины вдруг стихли и оцепенели. Взгляд Магдалины, - пристальный и укоризненный - словно это был взгляд самого Автора, - обезкураживал их и заставлял повиноваться.
_ Герцог, _ проговорила она, и в её голосе зазвучали новые повелительные ноты. _ Меня вы тоже не выпустите отсюда? _ в её лице мелькнула усмешка, словно бы по ту сторону её внешности, - за окнами её души - её глазами, - тоже шёл спектакль и теперь произошла смена декораций и началось действие второе, драматическое.
_ Вам не требуется ключей, _ не сразу ответил герцог; и присутствующим стало ясно, что между ним и Магдалиной есть какая-то неведомая связь. _ Пётр поторопился обнажить вашу суть. Теперь вы знаете о себе то, что почти никому не дано знать наверное. Вы идёте к Нему - я знаю. Что ж - это ваше право... И это - ваш выбор...
_ Это произошло раньше, герцог, _ ответила Магдалина. _ Вы помните наш полёт. Вы открыли мне путь в иной мир. И странно, что вы не воспользовались этим сами.
Герцог только наклонил голову, соглашаясь и протестуя.
_ Герцог, _ вмешался вдруг Гогенштауфен; у которого, вслед за Иоанном, ускользала из рук Магдалина, _ не кажется ли вам - что не учтиво вам отпускать женщину, которая пришла со мной.
_ Ты полагаешь, маркграф Пётр, что кто-то из нас может отпустить или удержать княгиню?.. чьё положение в духовной (или небесной) иерархии превышает положение любого их нас... Что ж, попробуй хотя бы удержать её, _ равнодушно проговорил герцог, беря заруку командора и уходя с ним (о чём-то говоря) на другой конец яхты.
Гогенштауфен бросился к Магдалине, намереваясь схватить её и привести её в чувства. Но едва он приблизился к ней на два шага, как почувствовал сильное сопротивление, - словно бы воздух вокруг Магдалины сгустился, сплошной стеной защищая её. Глаза Магдалины были страшны - и Гогенштауфен испугался.
_ Почему ты уходишь от нас? Ты считаешь недостойным дело освобождения народа от деспотизма Антипатра и Академии? Ты же знаешь: участие русской княгини (да ещё такого древнего и знатного происхождения, как ты) привлекло бы к нашему замыслу множество гениальных, талантливых и одарённых русских, _ тихо проговорил герцог, подойдя к ней вплотную и всматриваясь в её глаза.
_ Таких - как князь Андрей Боголюбский?.. _ с некоторым укором глядя в глаза герцога, проговорила Магдалина; и добавила. _ Русские Гении не хотят идти за вами, герцог - потому что идут за Христом... а Таланты и Одарённости (Большие и Малые) - не могут указать путь Гению, _ сделав паузу (втечение которой она (пользуясь своей свободой) пыталась уйти; а герцог (пользуясь своей властью) пытался её удержать) - она продолжила. _ ...Герцог, вы - не первый, кто обещает свободу народу, _ проговорила Магдалина. _ Вспомните, ведь и ваши предшественники из Академии Души обещали то же - свергая тоталитаризм. Чем кончилось дело мы теперь знаем. А вас не смущает, герцог, что при свержении Академии и, тем более, Антипатра вам придётся уничтожить, по меньшей мере, третью часть народа, являющуюся их сторонниками? Вы забываете, герцог, что люди уже приспособились к новому деспотизму - из элементарной потребности сносно жить. Вы же объявите их врагами народа, - под тем предлогом - что, защищая нажитое, они защищают Академию. Вы уничтожите их целыми семьями - не так ли, герцог, - имея ввиду - что их жёны и их дети могут со временем отомстить вам. Далее, герцог, из оставшихся двух третей, - по крайней мере, треть осудит ваши насильственные методы; сдержанно и даже с недоверием отнесётся к вам - понимая, что смена власти приведёт к репрессиям, подозрительности и разрухе. Герцог, вы готовы к борьбе - с разрухой и голодом, с эпидемией озлобленности и насилия? Ах, да, вы дадите народу свободу - и благодарный народ будет трудолюбив и покорен. Но это - иллюзия, герцог. И это ещё не всё. Оставшаяся треть поддержит вас - им всё равно кого поддерживать. Для них главное не народ - а они сами. Запомните, герцог - такие сторонники хуже злейших врагов. Разглагольствуя о свободе народа и преданности вашим идеалам, с остервенением борясь с "вашими врагами" и "врагами народа" - они расчистят себе все доходные и престижные места. Они опутают вас затейливой паутиной поклонения и восхищения, и преданности вам, герцог. И у вас закружится голова... у вас перемешаются: добро и зло, друзья и враги. Шпионы станут лучшими вашими друзьями; а доносы - лучшим чтением. И вы забудете о том, с чего начинали. Когда однажды, народ - угнетаемый вашими сподвижниками; народ, ваш народ - во имя которого вы теперь рискуете головой, - поднимется против вас. Но это не опасно, герцог. Народ разобщён, в силу своей индивидуальности; с ним легко справиться. Впрочем, герцог, вы и сами всё понимаете... Я ухожу от вас, герцог; от тебя, Пётр; и от вас, командор, - потому что не верю - что политика, бизнес и религия способны освободить народ от сил зла. Наоборот, они сами несут в себе энергию зла... потому что вынуждены защищать свою маленькую ложь от большой Истины... Больше я ничего не скажу вам. Прощайте!..