_ Люди! Вы меня слышите?! Я лечу! _ кричал, захлёбываясь от восторга, Иоанн. _ И вы тоже можете летать! Смотрите, как это делаю я!..
И он, подобно большой птице, уносился ввысь, ощущая за собой взмахи гигантских крыльев своей зарождающейся Любви...
Это была ночь Любви. Мария Магдалина, в азарте своей страсти, впитывала и впитывала в себя светлую энергию из Космоса. И когда эта энергия переполнила её - она стала растекаться по всему эфиру. Она растекалась по улицам, затекала в дома - навевая сладкие сны у спящих и светлые чувства у бодрствующих.
И начались чудеса. Люди вдруг начали произносить слова любви, которые прежде глубоко прятали; водители стали останавливаться и пропускать пешеходов; продавцы перестали обвешивать покупателей; милиционеры, впервые оказавшись без работы, приветливо улыбались всем; ласки супругов, давно остывшие, вдруг разгорались с новой силой; даже Академия Души, заседавшая в эту ночь по вопросу ужесточения ответственности, неожиданно сменив повестку дня, приняла, долго дожидавшийся своей очереди, Закон о Любви. По этому Закону каждый приобретал право любить и быть любимым. Умы академиков были так затуманены этой, растёкшейся по всему городу, светлой энергией - что не заметили, как внесли поправку. В фразу "любить и быть любимым" (подразумевалось - Антипатра (ом)) была внесена поправка - "любить и быть любимым друг друга (ом)".
Да, если бы Мария Магдалина знала, что она натворила - она набрала бы ещё энергии, - и сам Антипатр, сказавшийся в эту ночь больным и предававшийся в объятиях любовницы давно не испытанным чувствам, отказался бы от власти.
Но Марии Магдалине было не до Антипатра.
В неистовом кружении любви она вобрала в себя своего возлюбленного, - и из мира желаний (с которым у неё связаны были одни страдания) перенеслась с ним в иной мир - чувств и мыслей: где царили Любовь и Разум; где небыло обид и ссор, где небыло потерь и разлук - а были только ожидания и встречи. Она словно заново переписывала те страницы своей жизни, где она впервые встретилась с ним... Теперь всё было иначе...
Дуга 60.
Теперь для неё этот день наступил внезапно, - настолько, что она просто не заметила его. Так бывает. Ждёшь чего-то, готовишься принять, представляешь каким это будет. А оно является вдруг - совсем не такое и совсем не оттуда... Уставшая, она возвращалась домой обычным маршрутом. Она шла задумавшись, - едва реагируя на неизбежные столкновения с прохожими - извиняясь и принимая встречные извинения. Её возбуждённое сознание находилось в предверии (или преддверии?) чего-то необычного, - может быть любви? Она испытывала то сладостное чувство трепетного восторга, которое посещает великие души в момент, непосредственно предшествующий созданию шедевра. Я говорю о вдохновении. Разница была лишь в том, - что создаваемый ею шедевр - была она сама. Румянец её лица, улыбка её губ, лукавость её глаз, упругость её тела, - всё в ней говорило о великом порыве творчества. О, разве это состояние её души, её тела могло ускользнуть от чьего-то ищущего взгляда - столь же тоскующей и столь же восторженно-опьянённой души? И этот взгляд коснулся её лица, пробежал по её телу, вернулся к её лицу, заглянул в её глаза... и этим своим движением поверг её в необычайное смятение. Этот взгляд настолько поразил её своей необычайной красотой и глубиной, что она опешила от изумления. Ей словно открылась вдруг вещая тайна любви. Но не это главное. В его взгляде она увидела не просто красоту или выражение - она увидела удивительный мир. И этот мир манил её непреодолимой силой... "Это он", - вихрем пронеслось в её вмиг обезумевшей голове. "Это вы?..", - проговорила она вслух. Должно быть она пошатнулась и выронила что-то из рук... он нагнулся... протянул ей её сумочку... Эти руки... где она видела их... Он улыбнулся... что-то сказал... но что с ней?.. "Что с вами? _ ласково проговорил он, _ вам плохо?..". "Н-нет, нет... ничего... просто я испугалась". "Испугались? чего?". "Себя...". "Но мыслимо ли это?.. Вы - такая красивая, такая счастливая. В вас столько жизни... И чего же вы испугались в себе?". "Вас...". "Меня?..". "Да, вас. Вы мне напомнили одного человека". "Какого-нибудь злодея, верно?". "Нет... Вы мне напомнили... меня". "Вас?.. Это поразительно!..". Они стояли посреди улицы Горького - двое чужих, случайно встретившихся людей. Их обходили, им делали замечания; на них оборачивались - в изумлении... они были удивительно хороши в этой своей растерянной восторженности. "Да, вы мне напомнили меня...". "Но чем же? Ведь я - мужчина; а вы - женщина... В сущности, мы даже ещё не знакомы. Возможно ли - чтобы ваша мысль проникла в мою душу прежде, чем я смог почувствовать это?". "О, да... но только в одном случае... когда речь идёт о родственных душах". "Но в таком случае - и я должен был почувствовать то же, что почувствовали вы...". "А разве нет?... что остановило вас?.. может быть моя сумочка?.. И что держит вас теперь?.. может быть моя рука?..", - лукаво улыбнулась она. Оказывается, отдавая и принимая упавшую сумочку - их руки соединились. И теперь, когда это обнаружилось - им ничего не оставалось, как разжать вмиг ослабевшие пальцы. Их смутило это случайное соприкосновение, как смущает нас поспешная откровенность наших чувств. "Вот видите, _ улыбнувшись, проговорила она, высвобождая свою руку, _ вас держит не моя рука... Но тогда что же?..". "Вы правы, _ тихо и взволнованно проговорил он, _ одна ваша рука не могла бы удержать меня; но меня держит ваше присутствие, меня держите вы... вся". "О, вы черезчур откровенны. Может быть не следует так обнажать свою душу перед первой встречной женщиной? _ вызывающе улыбаясь - она прямо посмотрела ему в глаза. _ Но мне приятна и понятна ваша искренность. Мне и самой не хочется вам лгать или говорить банальные фразы... И знаете... может быть, мы попробуем сойти с этого заколдованного места... Только вы ведь куда-то спешили?...", - едва успела она спрятать улыбку в уголках своих счастливых глаз. "Теперь, мне кажется - я шёл на встречу с вами, _ просто и естественно произнёс он то, что она больше всего хотела в этот миг услышать. _ Если не возражаете, мы могли бы пойти на Тверской бульвар. Это место созвучно любому состоянию духа". "Тверской бульвар - это чудно. Я тоже люблю там бывать... И странно, что мы никогда не встречались там... Ну что ж, пойдёмте. Только, если не возражаете, я возьму вас подруку. Мне так удобней". "Простите, я должен был сам предложить вам руку...". "Да-да... и сердце!". На его растерянно-удивлённый взгляд она весело и искренне рассмеялась. "Я говорю глупости - не слушайте меня", - притихнув и став послушной, проговорила она. Произошло некоторое замешательство с паузой в несколько шагов. "Скажите, что вы думаете обо мне? Вы думаете - я ветренная?", - тихо проговорила она, заглядывая ему в лицо и пытаясь уловить выражение его глаз. "Я думаю, что вы необыкновенная и... не ошибся ли случай, послав вам меня?..". "Правда? вы так думаете?", - её лицо озарила улыбка. "Чему вы улыбаетесь?.. Я кажусь вам смешным?", - теперь в его глазах была тревога. "Я радуюсь за вас; радуюсь, что вы начали с сомнений. Значит, вы - лучше, чем кажетесь; и, следовательно - лучше, чем я вас увидела... Вы знаете, как это печально и досадно обнаружить вдруг за чьей-нибудь самонадеятельностью... простите, я хотела сказать - самонадеянностью, - обычную неуверенность; а ещё хуже - ничтожеств