быть любви? Она испытывала то сладостное чувство трепетного восторга, которое посещает великие души в момент, непосредственно предшествующий созданию шедевра. Я говорю о вдохновении. Разница была лишь в том, - что создаваемый ею шедевр - была она сама. Румянец её лица, улыбка её губ, лукавость её глаз, упругость её тела, - всё в ней говорило о великом порыве творчества. О, разве это состояние её души, её тела могло ускользнуть от чьего-то ищущего взгляда - столь же тоскующей и столь же восторженно-опьянённой души? И этот взгляд коснулся её лица, пробежал по её телу, вернулся к её лицу, заглянул в её глаза... и этим своим движением поверг её в необычайное смятение. Этот взгляд настолько поразил её своей необычайной красотой и глубиной, что она опешила от изумления. Ей словно открылась вдруг вещая тайна любви. Но не это главное. В его взгляде она увидела не просто красоту или выражение - она увидела удивительный мир. И этот мир манил её непреодолимой силой... "Это он", - вихрем пронеслось в её вмиг обезумевшей голове. "Это вы?..", - проговорила она вслух. Должно быть она пошатнулась и выронила что-то из рук... он нагнулся... протянул ей её сумочку... Эти руки... где она видела их... Он улыбнулся... что-то сказал... но что с ней?.. "Что с вами? _ ласково проговорил он, _ вам плохо?..". "Н-нет, нет... ничего... просто я испугалась". "Испугались? чего?". "Себя...". "Но мыслимо ли это?.. Вы - такая красивая, такая счастливая. В вас столько жизни... И чего же вы испугались в себе?". "Вас...". "Меня?..". "Да, вас. Вы мне напомнили одного человека". "Какого-нибудь злодея, верно?". "Нет... Вы мне напомнили... меня". "Вас?.. Это поразительно!..". Они стояли посреди улицы Горького - двое чужих, случайно встретившихся людей. Их обходили, им делали замечания; на них оборачивались - в изумлении... они были удивительно хороши в этой своей растерянной восторженности. "Да, вы мне напомнили меня...". "Но чем же? Ведь я - мужчина; а вы - женщина... В сущности, мы даже ещё не знакомы. Возможно ли - чтобы ваша мысль проникла в мою душу прежде, чем я смог почувствовать это?". "О, да... но только в одном случае... когда речь идёт о родственных душах". "Но в таком случае - и я должен был почувствовать то же, что почувствовали вы...". "А разве нет?... что остановило вас?.. может быть моя сумочка?.. И что держит вас теперь?.. может быть моя рука?..", - лукаво улыбнулась она. Оказывается, отдавая и принимая упавшую сумочку - их руки соединились. И теперь, когда это обнаружилось - им ничего не оставалось, как разжать вмиг ослабевшие пальцы. Их смутило это случайное соприкосновение, как смущает нас поспешная откровенность наших чувств. "Вот видите, _ улыбнувшись, проговорила она, высвобождая свою руку, _ вас держит не моя рука... Но тогда что же?..". "Вы правы, _ тихо и взволнованно проговорил он, _ одна ваша рука не могла бы удержать меня; но меня держит ваше присутствие, меня держите вы... вся". "О, вы черезчур откровенны. Может быть не следует так обнажать свою душу перед первой встречной женщиной? _ вызывающе улыбаясь - она прямо посмотрела ему в глаза. _ Но мне приятна и понятна ваша искренность. Мне и самой не хочется вам лгать или говорить банальные фразы... И знаете... может быть, мы попробуем сойти с этого заколдованного места... Только вы ведь куда-то спешили?...", - едва успела она спрятать улыбку в уголках своих счастливых глаз. "Теперь, мне кажется - я шёл на встречу с вами, _ просто и естественно произнёс он то, что она больше всего хотела в этот миг услышать. _ Если не возражаете, мы могли бы пойти на Тверской бульвар. Это место созвучно любому состоянию духа". "Тверской бульвар - это чудно. Я тоже люблю там бывать... И странно, что мы никогда не встречались там... Ну что ж, пойдёмте. Только, если не возражаете, я возьму вас подруку. Мне так удобней". "Простите, я должен был сам предложить вам руку...". "Да-да... и сердце!". На его растерянно-удивлённый взгляд она весело и искренне рассмеялась. "Я говорю глупости - не слушайте меня", - притихнув и став послушной, проговорила она. Произошло некоторое замешательство с паузой в несколько шагов. "Скажите, что вы думаете обо мне? Вы думаете - я ветренная?", - тихо проговорила она, заглядывая ему в лицо и пытаясь уловить выражение его глаз. "Я думаю, что вы необыкновенная и... не ошибся ли случай, послав вам меня?..". "Правда? вы так думаете?", - её лицо озарила улыбка. "Чему вы улыбаетесь?.. Я кажусь вам смешным?", - теперь в его глазах была тревога. "Я радуюсь за вас; радуюсь, что вы начали с сомнений. Значит, вы - лучше, чем кажетесь; и, следовательно - лучше, чем я вас увидела... Вы знаете, как это печально и досадно обнаружить вдруг за чьей-нибудь самонадеятельностью... простите, я хотела сказать - самонадеянностью, - обычную неуверенность; а ещё хуже - ничтожество. Почему-то человеческие натуры так устроены, что внешне они выражают собой полную противоположность подлинной своей сущности...". "Да-да... Я вас понимаю. Но я не имел ввиду навести вас на ложный след, поверьте...". "Я верю. И не столько вашим словам, сколько вашим глазам"... Ведя эту увлекательную игру наблюдений и воображения - они миновали подземный переход через улицу Горького, затем перешли наземный переход по площади Пушкина и оказались на Тверском бульваре. "Как вы хорошо сказали о Тверском бульваре: "Это место созвучно всякому состоянию духа". Должно быть вы здесь часто бываете и вас часто посещают здесь великие мысли". "Да. Ведь в жизни так мало подлинно великого, что приходится воображать себе его... Только не подумайте, что я пессимист... или неудачник... Просто мне досталась слишком восприимчивая и незащищённая душа - чтобы открыто противостоять грубости и насилию". Произнося эти слова, он обратил к ней своё взволнованное лицо - в надежде увидеть сочувствие. Но она только загадочно и трогательно улыбалась... и молчала. "Вы со мной не согласны? Вы смеётесь над моей слабостью?", - испугавшись своей догадки, проговорил он растерянно. "Нет-нет, что вы, _ поспешно проговорила она, _ просто я радуюсь, что встретила вас". Она повернулась к нему совершенно и, подняв руку, легко и нежно коснулась его побледневшей щеки, словно пытаясь посредством руки передать его похолодевшей душе часть тепла своего сердца. При этом она едва не задохнулась сама - от неожиданно подступившего к горлу удушья. В её глазах стояли слёзы... Он внимательно и взволнованно посмотрел в её глаза и, поражённый до глубины души её и своим состоянием, только и вымолвил. "Неужели это ты?.. Как долго я тебя искал...". "Да, милый - это я... Как долго я тебя ждала...". Она уже не могла сдержать слёз, - и плача, и шепча ему в лицо ласковые и нежные слова - уткнулась своим раскрасневшимся и заплаканным лицом в его плечо. Он осторожно и бережно обнял её - успокаивая и произнося ответные ласковые и нежные слова; прижал её к себе... Так они стояли, - утомлённые и притихшие, настрадавшиеся за всю долгую жизнь одиночества, за весь долгий путь поиска и борьбы за эту неожиданную сладкую и горькую минуту их встречи. Они словно заново переживали весь долгий путь друг к другу... Прошло, должно быть, долгое время, прежде чем они, согретые теплом своих тел, успокоившиеся и насладившиеся этой первой взаимной близостью, не разжали своих объятий. "У меня теперь такое чувство - словно остановилось время; и я теперь не знаю - идти мне куда-то или стоять на месте... Уведи меня куда-нибудь, _ с трудом преодолевая неожиданно сковавшую её вялость и неимоверную усталость, прошептала она, _ чтобы там небыло никого... слышишь - никого... только - ты и я". Её молящие глаза просили его - о защите, о спасении, о любви... "Да, я защищу тебя, я спасу тебя, я буду тебя любить", - ласково улыбаясь, отвечали ей его глаза. "Хочешь... мы пойдём ко мне? Я напою тебя своей страстью... и мы будем слушать музыку нашей любви...". Она, улыбаясь, спокойно и уверенно смотрела ему прямо в глаза: "Он не обманет. Он даст мне наслаждение". "Только не поправляйся, что ты имел ввиду что-то другое. Ты всё правильно сказал. Да, милый, мы напоим друг друга страстью и будем слушать музыку нашей любви. А потом мы будем исповедоваться друг другу в нашей прошлой жизни. И когда наши грешные души будут очищены от одиночества и обид - мы умрём от счастья... или нет... от счастья не умирают... Мы будем жить вечно и будем вечно любить друг друга, и мы наполним этой любовью всю вселенную. А когда благоухание от нашей любви достигнет Обителей Божьих - Бог призовёт Своих Ангелов и спросит: "Откуда это чудесное благоухание? Не случилось ли в Нашем мире какой великой любви?". И Ангелы ему ответят: "Случилось, Господи. Двое людей так полюбили друг друга, что смерть отпустила их; и они теперь живут вечно, и их любви не хватает места в Нашем мире". Тогда Бог скажет: "Сотворим для них новую вселенную по их любви. Пусть их - живут и размножаются, и наполняют её. Это, поистине, Мои дети - ибо Я есть Любовь"... "Ах ты моя отважная грешница. И сколько же вольнодумства и ереси в твоей отчаянной головке... Впрочем, возможно всё так и будет. Ведь чего хочет женщина - того хочет Бог... Ну, пойдём, _ беря её заруку и уводя за собой, проговорил он, _ а то ведь всем есть дело до чужого счастья... Видишь, как нас обсматривают - как обмасливают. Ещё сглазят...". Они уходили по цветущему Тверскому бульвару - навстречу своей судьбе, своей любви и своему счастью. И вековые исполины, - понимая их и радуясь за них, и вместе с ними, - приветствовали их лёгким шелестом своих молодых листьев...