А Гогенштауфен ещё не мог ей многого объяснить. Поэтому он только развёл руками и воскликнул.
_ Видимо, герцог имел на меня другие виды. А может быть, ему претит, что я могу теперь обходиться без его поддержки...
Магдалине уже в машине пришла на ум какая-то женская мысль (это было видно по мягкой улыбке, скользнувшей по её лицу), и она спросила.
_ Скажи, а ты совсем не помнишь своего отца?
_ Совсем.
_ И у тебя даже нет его изображений?
_ Ничего нет... Я даже почти ничего не знаю - ни о нём, ни о его семье. Знаю только, - что его звали в честь его деда: Андрей Петрович; и что у него был брат и трое сестёр. Когда умер мой отец - мне было около пяти лет. Что-то там произошло с ним... о чём всегда шептались вокруг меня - но никогда мне не рассказывали, - словно бы на эту тему было наложено вето. Одна из сестёр моего отца (герцогиня Анна Петровна Гогенштауфен (Тосканская)) хотела взять меня к себе - но моя мать этого не позволила. Она любила меня; и хотела - чтобы я был с ней. Но она была ещё молода и красива - и ей хотелось как-то устроить свою новую жизнь, - а я был как бы помехой ей в этом. Некоторое время меня воспитывала моя бабка (герцогиня Анна Александровна Церинген (Баденская)), её мать. Кажется, она не очень одобряла действия своей дочери: и по отношению к её новым влечениям, и по отношению ко мне - но меня она любила и заботилась обо мне. Она была очень стара и много болела - и вскоре она тоже умерла. К этому времени моя мать вышла замуж за известного писателя, потомственного Гения и князя Николая Николаевича Боголюбского (который был несколько старше её и имел сына от первого брака - но который обожал её, и был очень знатен и богат) - и жила с ним, в его подмосковной усадьбе. На некоторое время она взяла меня к себе, в свою новую семью. А затем князь (мой новый отец) определил меня в престижный пансион...
Внезапно Гогенштауфен оборвал свои воспоминания. Его внимание привлекла большая толпа людей.
Остановив машину, Гогенштауфен направился в сторону толпы. И едва он приблизился, как понял в чём дело. Ястребиный инстинкт торговца встрепенулся и расправил крылья. Его ищейки, - соколы, лучшие оперативники, - сбились с ног в поисках Иоанна; а он попался в руки простому околоточному.
Опытный маклер Гогенштауфен оказался плохим сыщиком. Иначе бы он понял, что человек не может пропасть совершенно безследно. Кто-то его обязательно будет искать. Тем более - если этот человек известен в обществе.
А известность Иоанна возросла настолько, что он уже не вмещался в рамки частного лица. Человек, проповедующий идею отличную от идеи другого человека - враг ему. Человек, проповедующий идеологию отличную от идеологии власти - враг власти. Однако, в этом мире, - где функции армии выполняла Пропаганда, а функции прокуратуры - Публичное осуждение, - не так просто было устранить противника - даже и официальной власти; поскольку адвокатом здесь выступал сам обвиняемый, а судом присяжных являлось Общественное мнение.
Таким образом, все частные конфликты здесь решались просто. Любой любого мог обвинить публично. Однако, презумпция невиновности обвиняемого налагала более высокую ответственность на обвинителя. И если обвинителю удавалось доказать Общественному мнению вину обвиняемого - обвиняемый должен был компенсировать нанесённый ущерб обвинителю. В противном случае, это должен был сделать сам обвинитель в отношении обвиняемого. К рассмотрению же принимались только обвинения в насилии или угрозе насилия над личностью. При этом тщательно определялась мера наказания, поскольку при её превышении насилие могло совершиться над самим обвиняемым...
Увидев в центре Лобного места Иоанна, Гогенштауфен сразу понял - что обвиняемый: Иоанн.
По множеству слухов о деятельности Иоанна Гогенштауфен знал, что не обвинения но похвалы достойны действия Иоанна. И он с интересом искал глазами безумца, который решился обвинять Иоанна.
Случай оказался безпрецедентным. Обвинителей было трое. Священник Иосиф обвинял Иоанна в том, что он заразил его тело неизлечимой болезнью. В качестве доказательства он предлагал медицинскую справку о наличии у него болезни и показания двух свидетелей. Родственники пожилого мужчины обвиняли Иоанна в том, что он повредил их отцу и деду память - и тот теперь не признаёт их и отказывает им в наследстве. В качестве доказательства они приводили и тот факт, - что нажитые им за жизнь средства, которые он накапливал и берёг - он раздаёт теперь всем, кто просит. И, наконец, одна из женщин (под смех присутствующих) заявляла, что Иоанн своими проповедями внушил ей порочность - вследствие чего она изменила мужу с другим и была им (мужем) бита. При этом, задирая юбку, она норовила показать синяки от побоев в качестве доказательства.