Кеншу Рейко раскрывала всем природу Тайама Рокиа и открывала сезон охоты.
- Гхм... Я ведь верно понял слова 'сезон охоты'? - поинтересовался Кристиан, - Он же в человеческом теле. Мыслит, я думаю, если уж попал сюда.
- Плохо, но мыслит, - заметил Чезаре, - И в любом случае, статус сигмафина в человеческом теле не является основанием для охоты. Нужно будет узнать у нее, в чем дело...
- Это значит, что его согласие на участие в экспериментах можно не спрашивать, - тоненько захихикала Лилия, широко раскрыв восторженные глаза.
- Скорей всего, наш приятель провинился, - прокомментировала Норма, - Хотя статус сигмафина в человеческом теле в любой стране мира стал бы основанием для охоты, ведь сигмафин не имеет гражданских прав.
Чезаре обошелся без комментариев, но видно было, что это заявление ему очень не понравилось. Хорошо еще, что студенты, за исключением Сони, Актис и Лилит, не знали о природе Марии. А то наверняка нашелся бы какой-нибудь урод...
- В любом случае, об этом можно подумать после лекции. Следующая ступень - вера. Тут нужно сразу оговориться, что речь необязательно идет о вере в Бога: вера в долг, честь, торжество разума и прочие высокие идеалы работает не хуже. Те же коммунисты поднимали тысячи людей на революции, обращаясь к вере в Светлое Будущее. Если человек верит во что-то, то ради своей веры он может сделать очень многое. Если же нет, то этот фактор лучше вообще пропустить: нет лучшего способа лишиться шанса на сотрудничество, чем взывать к вере, которую собеседник не разделяет. Замечу также, что чтобы пользоваться этим рычагом, необязательно самому верить в то же, что и объект манипуляции. Однако, желательно, чтобы он считал, что вы в это верите...
Кардинал сложил руки в полумолитвенном жесте:
- Уж поверьте, я знаю, о чем говорю.
- Но остаётся ещё вопрос того, насколько человек верит, - заметил Кристиан, - И не откажется ли он от своей веры в кого-то или что-то, если на него излишне давить... Или предлагать сделать то, что противоречит его идеям.
- Вот-вот, - усмехнулся преподаватель, - Сложно привить веру тому, кто ей не обладает, но тем, у кого она есть, она закрывает глаза, не давая смотреть на вещи трезво и таким образом делая легкой мишенью для манипуляторов, способных представить свои цели в соответствующем свете. Кое-кто даже может назвать пример из жизни... По крайней мере, если верить собственным объяснениям событий.
Кардинал демонстративно посмотрел на Елену. Он знал, что план 'Леди и дракон' уже начал действовать. В сердце виконтессы уже вгрызался червячок сомнений. Сомнений в том, что ослепленный своей верой, виконт фон Рейлис действительно не видел, как причиняет страдания маленькой девочке.
Сейчас, однако, она промолчала.
- Вывод - будьте беспринципной сволочью, и вами будет сложнее манипулировать, - телекинетик улыбнулся, записывая собственный тезис.
- Быть беспринципной сволочью вообще очень полезно, - ухмыльнулся Чезаре, - Поверьте моему опыту.
- Только и верных союзников вы так не найдете, - впервые нарушил молчание Рю.
Он был тих и серьезен. Как будто произносил последние слова перед тем, как сделать сэппуку.
- По-настоящему верный союзник, - хмыкнул Чезаре, - Это даже не редкость, а практически уникальный случай. Нужно уметь использовать то, что есть. То есть, тех, кому союз с вами принесет больше пользы, чем с вашим врагом.
Рю промолчал. Но это было практически враждебное молчание. Как будто своими словами бывший шпион перешел в его глазах моральный горизонт событий.
- Следующая ступень - гордыня, - как ни в чем не бывало продолжил учитель, - Есть люди (преимущественно мужчины), которые ради того, чтобы выставить себя в выгодном свете перед другими или перед самими собой, готовы совершать подвиги... Или злодеяния - это уж как фишка ляжет. Будь то жажда славы или обычное 'поймать на слабо', результат один. Кто-то гордится силой, кто-то умом, кто-то принципами. А кто-то не гордится ничем, но втайне хочет гордиться. Подводный камень лишь один: человек может быть слишком умен, чтобы ради гордыни жертвовать более материальными интересами. Или же - предпочитать держаться в тени... Впрочем, такие люди как раз особенно чувствительны к желанию похвастаться перед самими собой, но к этому в любом случае нужно добавить что-то еще. Не ради того, чтобы добавить ему причину поддержать вас, а чтобы дать повод к тому. Тонкость в том, что жажда признания является проявлением гордости, но при этом многие почему-то считают ее чем-то постыдным. Получается парадокс: гордость заставляет нас искать признания, и она же не позволяет признаться в этом себе. Добавив другой повод, например, дав возможность совершать славные подвиги во имя веры, мы устраняем противоречие.
- Гордыня ведь может сыграть на том, что человек хочет показать себя умнее, чем манипулятор, которому только это и нужно, верно? - предположила Альва.
- В том числе и так.
- Слушая всё вышесказанное, я уже готов возгордиться, какой я стал умный, - усмехнулся Адам, - А ведь как часто красивая теория даёт сбои на практике. Ведь существуют и более интересные механизмы, заложенные не столько человеческой психикой, сколько животной.
- Да, по сути, все вышеописанные механизмы - животные в своей основе, - возразила Жанин, - Только вот человек их сам себе переусложняет из-за того, что жить стало слишком просто.
Чезаре не стал отвечать на это. Сам он не верил в четкую границу между человеческой и животной психикой. Собственно говоря, его собственное мировоззрение было ближе к звериной психологии стаи, - требующей абсолютной преданности стае и вожаку, но не ограничивающей пожирание тех, кто стае не принадлежит. Деталей 'стайной' психологии он время от времени касался на своих лекциях, но очень осторожно.
Ведь людям редко нравится сознавать, что перед ними - чудовище.
- Предпоследний рычаг - власть. Да-да, та самая жажда власти, которая и подтолкнула людей к изобретению столь интересной науки, может быть рычагом манипулирования и сама по себе. Даже в двух вариациях: проложить себе дорогу телами конкурентов - это в комментариях не нуждается, хотя на практике, разумеется, несколько сложнее, чем в теории; и возможность поделиться властью с наиболее ценными союзниками. Недостатки ее очевидны: если слишком щедро делиться властью, можно остаться без нее самому, а высокий пост дает идеальные возможности для удара в спину. Однако порой это единственное, чем можно привлечь союзника, который не повелся на предыдущие рычаги. Но упаси вас Бог раздать обещания, а потом 'забыть' о них. Нужно быть полным кретином, чтобы поверить вам после этого. А оно вам надо - обнаружить, что все ваши союзники - полные кретины?
- Хм... - задумчиво протянул Адам, - Власть, деньги, женщины. Пожалуй, лучшего инструментария для управления быть и не может.
Желтоглазый задумчиво смотрел на Чезаре.
- Да интересно, какой рычаг управления - последний?
- А ещё человек может быть не властолюбивым и не амбициозным приспособленцем, что в таком случае делать? - спросила Альва.
- Это иллюзия, - фыркнула Жанин, - Он любит это всё, просто слишком сильно боится.
- Тебе бы с таким подходом королевой школы стать, - возразила Норма, поправляя очки, - Прозреешь.
- Я бы хотела стать королевой школы, но мне неохота тратить своё время на чужие проблемы, - пожала плечами айтишница.
- И вот вам пример отсутствия властолюбия! - торжествующе воскликнул Воланд.
- Да нет, пожалуй, - отметила Елена, - Скорее это страх успеха. Распространённое психологическое заболевание у местного контингента.
Слушая их разговор, Чезаре слегка удивился:
- Я же уже объяснял, что имею в виду, располагая рычаги в виде пирамиды. Чем выше стоит мотив, тем он сильнее, но тем больше шанс наткнуться на человека, с которым этот мотив не сработает. В этом случае нужно попробовать более низкую ступень... Или более высокую: вполне можно реагировать на более высокую и не реагировать на более низкую.