— Нет-нет! — поспешила ответить я. — Какое там. Сама верую. — Тихо прошептала я, и перекрестилась. — Бабка постаралась, прививала. Да и крещенная я.
Тут вспомнила о своей комсомольской ипостаси и приложила палец ко рту:
— Только никому!
Она радостно закивала и тут я поняла, что она моя, вся с потрохами. Утюг нагрелся, и я принялась за глажку. Глаша показала, как надо отключать его время от времени, так как можно сжечь одежду, при постоянном накаливании и ушла в кухню, разогревать обед и накрывать на стол. Я вначале не могла приспособиться, а потом все же выгладила, криво усмехаясь, что это тебе не прежняя автоматика в моем мире, которую мы уже и не замечаем.
Приведя себя в порядок, пошла смотреть столовую.
Глава 8
Столовая была большой и светлой от двух окон и стеклянной балконной двери. Они были обрамлены светло-зелеными занавесями, плюшевыми или бархатными, с белой кисеей, и большим овальным столом на двенадцать персон с мягкими стульями. У противоположной стены стояло пианино, темно-вишневого цвета с двухрожковыми канделябрами и свечами, висели картины в золоченных тяжелых рамах, видимо, из прошлых коллекций генеральского наследства. На них были пейзажи и портреты в небольших овальных и круглых окантовках. Я присматривалась к видам и лицам, изображенным на полотнах. Это были чаще старинные московские дворики, лица женщин и детей. Не было ни одного так называемого парадного портрета семейного или личного. Все было выдержано в спокойных тонах и бережно хранимое. На столе, покрытой белой скатертью, стояли только два прибора и ваза с цветами, отодвинутая в сторону. Там же находилась большая супница и тарелки с закусками из мяса, рыбы и сыра. Тут же стояли бутылка с вином и графин с водкой. Белые булочки, темный нарезанный тонкими ломтями хлеб, масло в масленке, икра — все подогревало аппетит. Вошла Глаша в белом фартучке с полотенцем в руке.
— Аааа! — Протянула она, увидев меня. — Ты уже здесь. Сейчас будет и хозяин.
Скоро вошел и генерал. Он был одет в темные брюки и светлую рубашку с открытым воротом. Увидев меня, улыбнулся:
— Как устроились?
— Хорошо, — ответила я на его улыбку улыбкой. — У вас тут можно историю обихода изучать. И я показала вокруг рукой. — Мебель, картины, портреты и даже столовые приборы и посуда.
— А ты знаешь что это, и каких лет? Откуда? У вас тоже осталось от старых времен?
Тут я несколько растерялась. Я ведь даже не знала, кто моя предшественница, кто её родители, есть ли другие родственники, кроме прописки в паспорте с адресом проживания. Смутившись, опустила глаза и сказала, что видела такое у бабушки. И даже не соврала! Только слегка уклонилась от ответа. Тот принял мои слова и показал на стол:
— Прошу!
Подвинув мне стул, сам прошел к своему месту. Я сидела напротив окна, и свет падал на меня. Генерал же сидел в тени, и мне было плохо видно его лицо. Но мимика угадывалась — он усмехался. Я слегка поежилась. Глаша налила нам ароматный рыбный суп и ушла, пожелав приятного аппетита.
— А она не будет с нами кушать? — удивилась я, глядя ей вслед, а потом на генерала.
— Она ест на своем месте и когда хочет. — скупо ответил он и взялся за ложку. — Не обращай внимание. — Усмехнулся, и принялся есть также аккуратно, как и тогда в вагоне. Я, вздохнув, окунула ложку в уху, но сначала принюхалась — пахло потрясающе. — Это что за рыба? — Спросила я своего соседа.
— Думаю, что севрюга. Чувствую по запаху. Не нравится? — поднял он брови.
— Нет-нет, что вы! — воскликнула я. — Замечательно пахнет! Просто я не ела такую.
— Разве? — удивился он. — По-моему этой рыбой завалены все прилавки Советского Союза. Ну, если только вы не любители рыбных блюд.
— Упс! — фыркнула я про себя. — Чуть не прокололась!
Я смолчала и принялась за еду. Было безумно вкусно! Прозрачная юшка с пахучими травами и мелко порезанными кусочками белой тушки севрюги — сестры осетра. Потом мне подали котлеты домашние «из чистого мяса»! и немного тушеных овощей. Я съела все, что положено было на тарелку и ещё даже позарилась на закуски. Мой генерал смотрел на меня с улыбкой и кивал головой, когда я поднимала на него глаза, будто спрашивая его одобрения. Он слегка посмеивался, но я видела, что мой аппетит ему нравился, впрочем, как и я сама. Вскоре насытившись, я взяла в руки фужер с вином, который он подливал мне постоянно, сам же выпил пару рюмок водки и то только перед мясным блюдом в виде куска мяса, вместо моих котлет. От такого же куска я отказалась, так как пришлось бы есть с ножом, а вот пилить его мне было несподручно. Тогда Глаша, по просьбе генерала, подала мне из своих запасов котлеты, вероятно, со своего стола, чему я была рада без сомнений.