— Как бы не задушили они меня этим вниманием! — По-доброму усмехалась я, полностью понимая их.
Я молоденькая провинциалочка, впервые попавшая в столицу, была тем самым ребенком, о котором необходимо было заботиться. Уж не знаю, что обо мне думал генерал, особенно сейчас, в своем доме, но Глаша с Иванычем уже не скрывали своего отношения, и это доставляло им удовольствие. Я же отдавая должное их вниманию, сама ловила себя на том, что мне приятно их расположение и участие.
А вот с генералом начались довольно странные обращения. Я видела, как ему бывает неловко лишний раз взглянуть на меня, боясь выдать себя и тем самым оттолкнуть. Я же стремилась оправдать его смущение и делала вид, что не замечаю этого. Хотя в душе просто радовалась тому, что его возросшая симпатия была мне только на руку. Свои чувства по отношению к нему, я старательно прятала, как и свой интерес, который выдавала порционно, без показа всем остальным домашним, к коим я причисляла как Глашу, так и ординарца. Они не обращали внимание на показную сдержанность генерала и принимали его за чувства похожими на свои, то есть почти отцовскими, особенно, когда узнали, что я была лишена семьи как таковой и воспитывалась из милости у дяди, брата матери. Иногда я читала отрывки из писем моих «родственников» и Глаша, каждый раз вздыхала и, качая головой, говорила сочувственно:
— Сиротка, ты моя! Спасибо скажи родным. Хорошие они у тебя.
Я соглашалась, мысленно хмыкая, и понимая, что они были действительно приличными людьми, так как не сдали девочку в детдом и воспитали, дав среднее образование, и даже снарядили в поездку, снабдив деньгами, при том приличными по тем временам. А судя по вещам в чемодане, следили за ней, не обижали сироту, и скорее всего, считали своей дочкой. Особенно это видно было по письмам, которые писала тетка и даже приписка была мужской рукой от дяди. Славик же писал мне отдельно. Его письма были от парня, который сам стремился в столицу и завидовал моей поездке. Он же учился в местном техникуме на водителя-слесаря-тракториста и готовился к армии. Уже в эту осень он будет призываться и ему определили танковые войска. Вот так переплелись наши пути: его служба и генеральская работа. Я рассказала об этом Сергею Витальевичу, и тот пообещал позаботиться о «моем» брате. Теперь я уже знала и их фамилию и как они ко мне относятся. Правда, не помнила их лица, то есть тело не вспомнило, и даже карточки не было, чтобы как-то познакомиться. Это меня несколько напрягало, но я оставляла знакомство на будущее.
Сегодня по совету Глаши да по своему самочувствию, решила остаться дома, так как еще не была готова испытывать свой организм на предмет женского состояния. Надо было понаблюдать и быть готовой к любой неожиданности. Занялась своими вещами, решив проинспектировать и подготовиться к началу учебного года: в чем ходить на лекции, что надевать на физподготовку, как добираться до института. Решила отказаться от персонального авто генерала, которым он снабжал меня в этот месяц судорожной подготовки и экзаменов. Тогда мне было жаль времени, да и Москву некогда было изучать. Сейчас же мне надо стать как все, то есть быть рядовой студенткой столичного ВУЗа. Просматривая моду этих лет, поняла, что разнообразием она не отличается и не надо было тратить деньги на экипировку, так как мой серый костюм плюс пара блузок, очень подходили для повседневной носки. И даже обувь. А вот портфель для книжек и тетрадей нужно было купить. Тут в основном студенты, особенно девушки, ходили с небольшими чемоданчиками.
— Видимо, мода такая, — усмехалась я, глядя, что они носили в руках. Парни же предпочитали портфели с двумя замками, хотя и у них были такие же чемоданчики.
Кроме того, многие имели автоматические ручки вместо перьевых, и заправляли их чернилами. Я вспомнила такую же у бабушки. Она показывала её мне, ещё девчонке, и я удивлялась, что так всё сложно. Надо было постоянно заправлять её и некоторые текли уже в колпачке. Руки пачкались, оставляя следы на бумаге и одежде. Так я однажды без её пригляда попыталась сделать сама, но у меня не получилось и я, потом сердилась, отмывая свои пальцы от чернил. Бабушка смеясь, поучала, что и к этому нужна сноровка и привычка.
— А мы в свое время делали это быстро. Одна задержка была — где взять заправку. Но в школе на столе учителя всегда стоял пузырек с чернилами, и могли сделать это на перемене. Так что ваши ручки с пастами, конечно, лучше наших, но наши учили нас аккуратности и бережливости.