— Мисс Баркис, позвольте… Право, вам не следовало… Как ваши исследования? Что на этот раз?
— Сироты, сэр. Сироты! — с определённой гордостью отчеканила дамочка и воздела к куполу библиотеки сухой пальчик. — Мы не должны забывать о тех несчастных, которые были лишены материнского благословения! Работные и воспитательные дома — рассадники преступности и гнёзда порока!
На дамочку зашикали читатели, она стушевалась и, втянув голову в плечи, потеряла очки: Одна дужка отсутствовала и вместо неё за ухо тянулась засаленная ниточка, которая теперь выскользнула из-под шляпки. Мисс Баркис принялась ловить очки, кое-как справилась, криво водрузив на востроносое лицо, одновременно придерживая съехавшую шляпку, и извиняющимся шёпотом продолжила о сиротах, семеня за библиотекарем, уносившим газеты с невозмутимым достоинством.
Выйдя из библиотеки, учёная дамочка вернулась в цветочный магазин и исчезла среди гортензий и ирисов, как некая нелепая цветочная фея.
На следующий день Гай Флитгейл явился в дом на Глостер-плейс ровно в двадцать минут первого.
— Прекрасно, прекрасно, мистер Флитгейл! Ещё целых две минуты, чтобы вы могли подняться в ателье! — обрадовался Алоиз, принимая у клиента лёгкое пальто и шляпу. — Прошу вас, наверх, сюда!
Флитгейл поднялся, чуть подгоняемый лёгкими толчками секретаря, и даже обернулся несколько раз в немалом изумлении, озадаченный такой назойливостью молодого человека. Тот же воспринял это совершенно на свой манер и начал ободряюще кивать.
Дверь перед джентльменом раскрылась, Алоиз словно растаял за его спиной, и посетитель вступил в полутёмную комнату. Здесь, в свете нескольких свечей, взгляд его не сразу стал различать очертания предметов. Приглушённым золотистым светом сияли ширмы вдоль стен; нарисованные на них птицы и цветы, казалось, слегка трепетали. Маленькие нарисованные человечки казались живыми и суетливо копошились среди островерхих пагод и беседок. Пахло чем-то сладким, душным, горьковатым. Из аромата и золотого света вдруг появилась хозяйка, словно материализовалась из пустоты.
— Мистер Флитгейл, — не спросила, а констатировала она. — Зовите меня Ива.
Ива была необычайно стройна и как-то нервически утончённа. Однако, Гай Флитгейл не нашёл ничего инфернального или потустороннего ни в её лице — большеротом, худом и некрасивом, ни даже в глазах — миндалевидного разреза, тёмных, но вполне заурядных. Можно было даже сказать, что в глазах у Ивы светилась банальная светская скука. Она смерила визитёра снисходительным взглядом и пригласила присесть на козетку за ломберным столиком.
— Что же, мистер Флитгейл, вас привело ко мне? — спросила она, располагаясь на другом конце козетки, и расправляя вокруг себя чёрный шёлк балахона. Дама казалась совершенно поглощённой этим важным занятием, и Гай начал жалеть о своей затее.
— Я много слышал о ваших… э-э-э… способностях, мисс…
— Ива, — напомнила женщина, бросая на него недовольный взгляд.
— О, да, простите, мисс Ива.
— Так чего же вы хотите от меня? Впрочем, я могу предположить, — Ива слегка пожала плечами и помахала в воздухе узкой ладонью. — Нубийское золото?
— О! Прошу простить меня… я, конечно, весьма… заинтригован вашей осведомлённостью… Я, собственно, хотел спросить о другом.
— О чём же? — спросила Ива, изумлённо вскидывая тонкие брови.
— Дело в том… я бы хотел узнать о судьбе доктора Купера.
— Купера? Не вижу никакого Купера!
— Он умер? — быстро спросил Флитгейл, совершенно отбросив всякую стеснительность и подаваясь к прорицательнице в нетерпеливом движении.
— Умер? — переспросила Ива, будто пробуя на язык это слово. — Может быть. вы полагаете, он умер? У вас есть его фотографическая карточка, или что-нибудь, что принадлежало бы этому доктору Куперу? — поинтересовалась она.
— Прошу вас, у меня есть фотокарточка, правда, он на ней не один, но, вероятно…
— Это не имеет значения, — перебила Ива и протянула руку. — Ну?
Гай Флитгейл немного поискал во внутреннем кармане и извлёк любительскую фотографию с сильно потрёпанными краями.
Фотография была сделана в Египте. На фоне блёклых пирамид, занимавших добрую половину снимка, и снулых верблюдов, словно нарочно заведённых в кадр, стояли вооружённые лопатами и кирками, трое: В одном Ива без труда узнала посетителя, вторым был арабский мальчик в оборванном платье, а третьим должен был быть доктор Купер. На фотографии он был при бороде и в широкополой шляпе, так что лица его было почти не видно.