«Ах, да. Доказательство».
Взгляд королевы упал на красную шкатулку, которую она держала возле трона. Ингрид складывала в неё подати, собираемые с глупцов, которых к ней приводила стража, когда те не могли вовремя заплатить деньги в королевскую казну. Сейчас внутри шкатулки ничего не было. Она опустошила её только вчера. Приподняв ларец, королева изучила его оформление гораздо внимательнее, чем обычно. На шкатулке был декоративный элемент в виде сердца, пронзённого стрелой. Как поэтично.
Ингрид протянула затейливо украшенную шкатулку охотнику. Он с тревогой посмотрел на королеву – к её большому удовольствию. Женщине не верилось, что скоро всё свершится. Как долго она к этому шла! О какое наслаждение ей это доставит!
– Но чтобы точно убедиться в том, что ты меня не подвёл, – начала она, почти причмокивая от удовольствия губами, произнося эти слова, – принеси мне в этой шкатулке сердце Белоснежки.
Ингрид
Две девочки сидели на полу перед тёплым огнем, смотря друг на друга и соприкасаясь коленями. Одна расставила деревянные фигурки на небольшом льняном полотенце, расстеленном перед ними. Её младшая сестра, Кэтрин, в восторге захлопала в ладоши, когда их увидела:
– О, Ингрид, ты сделала ещё!
Кэтрин по очереди брала в руки маленькие округлые деревяшки, которым Ингрид нарисовала лица, и с восхищением их разглядывала. Одежда для игрушек была сделана из лоскутов ткани, найденных в старой маминой корзинке с принадлежностями для шитья. Отец думал, что выбросил все вещи матери, когда она умерла, но предусмотрительная Ингрид спрятала корзинку под своей кроватью. Старшая сестра знала, что её содержимое понадобится им для починки старой одежды и шитья новой. Платья, которые были у них, однажды износятся, если девочки не вырастут из них раньше.
Её отец и понятия не имел, как воспитывать дочерей. Обычно он оставлял их без присмотра, а сам уходил на работу в деревенскую кузню. Сёстры оставались одни надолго – от восхода солнца и до его заката, – но Ингрид это вполне устраивало. Ей не нравилось, когда отец был рядом.
– Да, – ответила она сестрёнке, поднимая маленькую фигурку короля с бумажной короной на голове. – Это король Джаспер, это королева Ингрид, а это Кэтрин, добрая фея.
Кэтрин рассмеялась:
– Ты королева! Ладно, мне даже нравится быть доброй феей. – Девочка прикоснулась к бумажным крылышкам, которые старшая сестра приклеила к спине фигурки, сделанной из деревяшки. – У меня есть волшебная сила?
– Конечно, есть, – ответила ей Ингрид. – И у королевы, само собой, тоже. Каждый должен уметь колдовать.
Безмятежное лицо Кэтрин слегка омрачилось, тени, отбрасываемые языками пламени, танцевали на её курносом носике:
– Но это ведь доброе колдовство, да?
– Конечно, – заверила её старшая сестра. Иногда отец пересказывал им глупые слухи о ведьмах, которые практиковали тёмные искусства, но он клялся, что это просто чепуха. Здесь Ингрид была склонна с ним согласиться. Мира магии не существует. В этом девочка была уверена. Иначе она бы нашла способ спасти свою мать от болезни.
Но Кэтрин было всего десять. Нужно, чтобы она верила. Ингрид было тринадцать, и она была старше и умнее своей сестрёнки, по крайней мере, так она себе говорила. И, поскольку они лишились матери, Ингрид старалась научить младшую сестру всему, чему бы её научила мать, будь она всё ещё жива. Это означало, что ей предстояло обучить Кэтрин чтению и письму, а также многим другим вещам. Отец забрал девочек из школы, когда мать умерла.
– Ваше дело – следить за хозяйством, – заявил он Ингрид. – Готовить, убирать, опрятно выглядеть, держать рот на замке и быть готовыми прислуживать мне, когда я вернусь домой.
Словно он был король. А ведь он совершенно точно им не был. Порой, когда отец возвращался домой ночью позднее часа, к которому его ожидали, Ингрид и смотреть-то на него не хотелось – так от него разило. Иногда отец даже не ел ужин, приготовленный для него дочерью. Он просто заваливался в кровать и не вставал, пока девочки не будили его утром. Такие вечера нравились Ингрид больше всего. Они с Кэтрин могли поесть, не уменьшая свои порции, чтобы ему досталось побольше, и им не приходилось слушать его язвительные замечания (он постоянно был очень зол, словно ненавидел их за то, что они продолжают жить, когда мать умерла).
Так что, если время от времени ей приходилось говорить Кэтрин невинную ложь, чтобы младшая сестра не возненавидела их жизнь так же, как она, Ингрид это делала.