– Еще полчаса – и поедем домой, ладно?
– Можно даже час, время есть, – согласилась Малена.
– А у тебя прав нет?
– Нет.
– Надо получить.
– Машины-то у меня нет.
– И что? Зато стаж будет, а каталась ты или права в тумбочке лежали – кто там проверит? Страховку будешь меньше платить.
– Неплохая идея, – согласилась Малена. – Но это следующим летом. Весной где-то. И кататься будет легче, и время будет, как сессию сдам.
«Заодно и денег накоплю. Нет у нас сейчас «самоподготовки», задушили, сволочи! А в автошколе – дорого…»
Давид опять замолчал. Малена продолжала массировать ему виски и думала, что день, в сущности, прошел неплохо. Даже Антону поделом досталось. Хотя лучше б на него обеих гарпий стошнило.
И чего он хотел этим добиться?
«Всего сразу. Испортить вам интим, подложить под Давида Диану, дискредитировать его в твоих глазах», – бодро принялась перечислять Матильда.
«Это недостойно», – поморщилась герцогесса.
«Главное, чтобы подействовало. А там – какая разница? Победителей не судят, их отстреливают без суда и следствия».
«И непорядочно».
«Ничего, и не таких козлов любят».
«Тильда!»
«А я что? Я ничего, и вообще я за любовь! Вот взять бы что потяжелее и ка-ак возлюбить покрепче некоторых…»
«Тильда!!!»
«А с чего ты взяла, что я про Антона говорю? Я, может, в принципе…»
Так, в пререканиях, прошло полчаса. Давид более-менее пришел в себя, уселся за руль, и здоровущий джип тронулся к выезду со стоянки. Медленно и очень осторожно. И – с открытыми окнами.
Малена на всякий случай огляделась, но Антона или его машины видно не было.
Вот и хорошо. Ибо – не фиг, ибо – на фиг!
Она почувствовала бы себя отомщенной, знай, что Диану рвало еще полчаса, что Антону пришлось срочно приводить себя в порядок в туалете и покупать новую рубашку, что Юлию начало тошнить на выходе из центра, когда ей под нос сунули корзину с попкорном, что дамочек рвало всю дорогу обратно и Антон вынужден был останавливаться под каждым кустом. Так что домой они приехали уже за полночь.
Малена так этого и не узнала. А узнала бы – порадовалась.
Не по-христиански сие, чадушко?
А рыть другому яму – это как? Не лезь на рожон и не будешь поражен.
Они с Давидом доехали до дома ранним вечером, стемнеть еще не успело, Давид высадил девушку у подъезда, а потом еще отзвонился, как сам доехал. Малена волновалась и не уснула бы без этого звонка.
На следующее утро курьер принес девушке большой букет цветов и конверт.
В конверте был оплаченный абонемент в автошколу. То есть в любое время Малена могла прийти, предъявить его и учиться. Хоть осенью, хоть весной.
– А нашатырный спирт нынче дорог, – задумчиво прокомментировала Матильда. И облизнула поцарапанный палец.
Малена не стала спорить.
Дорога была не ампула, а сохраненное достоинство. И вообще, чего бы ни хотел добиться Антон Великолепный, но сближению молодых людей он сильно поспособствовал. Общие трудности и не такие противоположности объединяют.
А платок с кровью Малены Давид почему-то не бросил в стирку. Сохранил…
Атака началась на рассвете.
Рид помянул незлым матерным словом кагана, который даже перед смертью не дает приличным людям выспаться, и повернулся к Шарельфу.
– Кажется, конец?
Лоусель пожал плечами.
– Это будет хороший конец.
И поспешил на стену.
Командиры разделились. Шарельф оставался на стене, Рид отправился к воротам. Равно как и наступление велось по двум направлениям.
Тридцать. Тысяч. Степняков.
Это много, очень много. И они лезли и лезли, словно муравьи, захлестывая стены крепости, давили числом и поворачивать назад не собирались. В крепости можно уцелеть.
А вот Хурмах точно не помилует.
Шарельф со стены выхватывал взглядом отдельные картины боя. Именно отдельные, потому что атака шла по всему периметру и не хватало ни защитников, ни времени. Оставалось только держаться.
Вот внизу в ворота бьют тараном.
Со стены скидывают камни, по команде Лоуселя льют кипящее масло, но это бесполезно. Степняки не отходят. Пожары тушат, не обращая внимания на погибающих товарищей, и удары в ворота продолжаются. И постепенно, под натиском железного «свиного рыла» трескаются старые доски, уже подточенные предыдущими штурмами.
Вот за стену цепляются крючья. С каждым разом их больше и больше, над стеной появляется первая чернобородая голова, кто-то размахивается палашом, и мощный удар смахивает ее с плеч. Несколько секунд степняк стоит, обезглавленный, а тело его поливает всех фонтаном крови из обрубка шеи, но потом смерть берет свое. Пальцы разжимаются, труп исчезает, но на смену ему лезет новый степняк.