Димитр придвинулся так близко, что Стефка почувствовала его дыхание:
— И как же вы с ним вели беседу, с этим дикарем? На каком языке?
Стефка осторожно отодвинулась: и чего он так злится?
— Я разговаривала с ним при помощи местной магии. Спросите у магистра, он вам объяснит. Они с Суррой тоже так сначала разговаривали. Нужно зайти в воду…
— В воду?! Вы зашли в воду с этим дикарем?! Чтобы он утопил вас?
Стефка вспыхнула: это было уже слишком:
— Этот дикарь, как вы выразились, Димитр, не сделал мне ничего плохого. Он может и не обучен манерам и действительно диковат, но я уверена, что он добрый и ничего дурного в его мыслях нет.
— Откуда вы знаете, что у него в мыслях? Может, здесь принято с понравившейся девушкой делать все, что захочется. Тогда ваша репутация, действительно, будет загублена, — не без ехидства ответил лекарь.
В ответ на свое ехидство он получил звонкую пощечину. Вскочившую с места Стефку Димитр повалил на песок, охватив руками её колени. Но тут же скривился от удара пяткой в живот и разжал руки. Но госпожица не успела в полной мере воспользоваться свободой и руки Димитра схватили её за подол платья, послышался треск разрываемой ткани. Этого госпожица не снесла: с кулаками набросилась на рыжего лекаря, колотила по плечам, груди.
Легко перехватив руки госпожицы, он прижал её к себе. Этот поцелуй отличался от предыдущего: в нем не было ни трепетности, ни нежности. Димитр целовал жадно, настойчиво, будто имел на это полное право.
Чтобы высвободиться из крепких рук Стефка укусила Димитра и тот, вскрикнув, отстранился:
— Госпожица Стефка, вы набрались дурных манер у этого дикаря?
За что получил вторую пощечину. Отряхнувшись от песка, Стефка рассматривала прореху на подоле платья. Будь здесь привычные ей нитки и иголка, возможно она бы и смогла зашить платье так, что не было бы заметно. Без помощи нимф здесь не обойтись. Может Сурра знает как помочь. Но, глянув на темные окна хижины госпожица вздохнула: придется отложить этот вопрос до утра.
— Димитр, вы даже не представляете, как вы разочаровали меня! — голос Стефки дрожал от плохо скрываемой злости. Испортил новое платье!
— Сожалею, что испортил вам настроение, госпожица. Но раньше вы были более благоразумны. Общение с дикарем плохо сказывается на ваших манерах, — хоть лекарь и говорил серьезно, но в его глазах плясали смешинки, что только подогрело злость девушки. Она, вскинув голову, неприязненно посмотрела прямо в глаза Димитра:
— Помните письмо, которое вы мне прислали? Так вот, сейчас я готова дать вам ответ. Нет, нет и еще раз нет!
Когда госпожица скрылась в хижине Димитр ухмыльнулся: он и не ждал другого ответа. Однако очень скоро то, что именовалось совестью, заскребло внутри. Да он сам себя повел как последний дикарь: наорал, набросился, порвал платье. Нет, местный климат явно плохо влияет на всех: расслабляет и толкает на безрассудные поступки. Он ведь хотел сблизиться со Стефкой, а получилось наоборот: обидел и разозлил. Интересно, будь здесь Георги, что бы посоветовал ему друг? Как загладить свою ошибку и дать понять Стефке, что он ничем не хуже этого дикаря?
Глава 11
Когда утром Стефка проснулась, то увидела возле изголовья букет луговых цветов. Их аромат и разбудил госпожицу. Удивленно повертев букет в руках и понюхав она пришла к выводу, что это Сурра. Кому еще придет в голову блажь с утра пораньше собирать цветы?
Но нимфа, которую Стефка нашла как обычно возле озера, покачала головой:
— Думаю, это Димитр. Я видела его на лугу, когда шла купаться.
Димитр? Вот уж чего не ожидала Стефка. Неужели таким образом он решил принести извинения? И тут же госпожица вспомнила о порванном платье. Обратившись к Сурре с вопросом нет ли у той иглы и ниток, Стефка наткнулась на непонимающий взгляд нимфы:
— О чем ты, Стефка?
— Ну а как же ты и твои сестры чините платья, если они порвались?
— Ты об этом? Пойдем со мной, и я тебе все покажу. И захвати из хижины корзину — заодно рыбу наловим.
По дороге к реке нимфа внимательно приглядывалась к цветам и, наконец, сорвала один. Разломив мясистый стебель она, усадив Стефку на траву, прикоснулась к рванным краям прорехи кончиком стебля. Стефка увидела, что оттуда течет белое молочко. Оно растекалось по краям прорехи и склеивало разорванную материю. Через несколько минут платье было как новое.
— Только пока не мочи. Пусть высохнет на солнце.
Когда они вышли к реке, то заметили плескавшегося в воде Аррена. Почему-то ни Сурра ни Стефка этому не удивились. Госпожица даже расплылась в улыбке, когда Аррен засвистел и помахал ей рукой. В воду она не могла войти — платье еще не высохло, а потому просто сидела на берегу и наблюдала за Суррой и Арреном, которые устроили рыбную ловлю.