— У меня есть свои обязанности! — возразил парень.
— Верно, и они будут включать в себя удар по уху, если ты не уберешься, сынок, — сказал другой охранник. Он не был особенно недобрым, но его голос звучал так, словно он говорил искренне.
Шарина усмехнулась, поднимаясь по ступенькам. Она тоже находила паренька раздражающим в конце долгого дня. Не исключалась возможность, что она бы сама отвесила ему затрещину, если бы ей пришлось выслушивать гораздо больше его пронзительного самомнения.
Диора, ее горничная, открыла дверь, держа в руках фонарь со свечой; внутри помещения тоже горело несколько ламп. Принцессе не нужно было экономить на ламповом масле, как это делали слуги в сельской гостинице; или, во всяком случае, слуги принцессы придерживались такого мнения. Диора сделала глубокий реверанс. Эта формальность была для солдат; она знала, что Шарине это было безразлично, но они оба были актерами до тех пор, пока вокруг была аудитория.
— Мастер Кэшел еще не вернулся, ваше высочество, — сообщила она. Шарина почувствовала, как у нее упало сердце; она не осознавала, пока Диора не заговорила, как сильно она рассчитывала обнять Кэшела и ощутить его спокойную силу. Кэшел заставлял людей чувствовать себя в безопасности. Это было нечто большее, чем реальность того, чего стоили его мускулы и другие силы. Само его присутствие, казалось, отгоняло Зло лучше, чем могли бы сделать каменные стены или любое другое устройство. Он был хорошим человеком, добрым до глубины души, и рядом с ним нельзя было не верить, что Добро восторжествует.
Диора закрыла дверь. Шарина развела руки, позволяя служанке начать расстегивать складки и завязки, которые держали мантию на Принцессе Шарине.
— Не хотите ли чего-нибудь перекусить, ваше высочество? — спросила она, продолжая работать. Диора была горничной Шарины с тех пор, как та стала принцессой. Они не были настоящими друзьями, скорее из-за различий в интересах, чем из-за социального статуса, но они хорошо ладили друг с другом.
Шарина могла обсудить литературу Старого Королевства с другими людьми, а Диора, без сомнения, знала людей, которые разделяли ее страсть к лошадиным скачкам; но горничная не возражала выполнять всю работу, для которой другая дворянка потребовала бы целую фалангу специалистов, и Шарина не выкрикивала проклятий и не хлестала свою горничную по лицу шпилькой из-за того, что та слишком сильно дернула за локон.
— Нет, нет, — ответила Шарина. — На умывальнике есть кувшин и кружка? Я просто хочу поспать. «Я просто хочу, чтобы Кэшел обнял меня», — но она не сказала бы этого вслух никому, кроме самого Кэшела.
— О, да, ваше высочество, — ответила Диора. В ее голосе прозвучало легкое чувство шока из-за этого вопроса. Это было все равно, что спросить горничную, считает ли она, что Шарине следует надеть одежду, когда она выходит утром на улицу.
Шарина усмехнулась. Чтобы Диора не подумала, что над ней насмехаются, она сказала вслух: — Водоем под городом превращается в большое озеро из-за того, что не стало Внутреннего Моря, и Белтису некуда стекать. Это означает, что канализация вскоре начнет переполняться каждый раз, когда пойдет дождь.
— Вот как? — удивилась горничная. — Я и представить себе такого не могла! Шарина тоже этого не знала, но теперь правительство было в ее руках.
Лучшим решением проблемы, вероятно, было, вообще, отказаться от Валлеса; после Изменения это место не подходило для большого города. Однако сейчас они не могли этого сделать. Это Изменение и так уже привело к слишком большим сбоям. Снести столицу и, кроме того, переместить правительство, вероятно, привело бы к падению королевства.
В краткосрочной перспективе Инспектор Фарис и пара армейских инженеров, прикомандированных к ее департаменту, заявили, что реку Белтис можно было бы отвести от города. Хотя для этого потребовалось бы много людей — возможно, бывших гребцов флота — а также перенаправление поставок в город. Лорд Хаук, Лорд Ройхас, а также Уолдрон и Зеттин также должны быть вовлечены в это дело. Но это не сегодня.
— А теперь поднимите руки, ваше высочество, — сказала Диора. Шарина послушно подняла руки; служанка одним движением сняла с нее тяжелое одеяние. Столь аккуратная работа требовала не только мастерства, но и немалой силы. Шарину обслуживали очень хорошо, и она это знала. — Что теперь, ваше высочество? — спросила Диора, вешая одежду. — Мне подождать, пока не прибудет Мастер Кэшел?
— Нет, нет, — ответила Шарина. — Просто иди домой, Диора. Ты можешь взять с собой лампу. Горничная рассмеялась.
— Вы думаете, я не смогу найти дорогу к казармам, когда луна почти полная? — ответила. — Что ж, спокойной ночи, ваше высочество. Я вернусь утром.
Обычно, по крайней мере, один слуга спал в прихожей бунгало, занимаемой членами королевской свиты. Шарина в этом не нуждалась и не хотела этого, а у Диоры была договоренность с приятным молодым заместителем капитана Кровавых Орлов. Офицеры охраны спали со своими подчиненными, но у них были отдельные квартиры в казарменных корпусах. Ситуация пошла на пользу как хозяйке, так и горничной.
Шарина оставила лампу гореть в прихожей, но потушила фонарь, зажав фитиль большим и указательным пальцами, прежде чем пройти через гостиную в спальню. Она не знала, когда вернется Кэшел; к тому времени облака могли закрыть луну. Ей бы хотелось пойти с ним к Теноктрис, как потому, что они были ее друзьями, так и потому, что она предпочла бы помогать волшебнице, а не принимать решения о канализации, о которой она ничего не знала, но которая повлияла бы на здоровье и комфорт десятков тысяч людей.
То, что сделала Теноктрис, повлияло на все человечество, сегодня и навсегда, но именно Теноктрис, а не Шарина принимала эти решения. Независимо от того, насколько сильно пожилая женщина принижала свои способности, Шарина и все остальные полностью доверяли ей.
Набор принадлежностей для волос был аккуратно разложен на туалетном столике у внешней стены. Шарина взяла грубую расческу и медленно провела ею по волосам. Там было и серебряное зеркальце с тиснением на обратной стороне в том же стиле, что на щетках и других расческах, но она оставила его там, где оно лежало. Расчесывание волос было просто способом привести мысли в порядок; в конце концов, она совсем не устала теперь, когда впервые за весь день была по-настоящему одна.
Она отступила в сторону и посмотрела на огромную луну. Диора опустила верхние половинки створок, оставив окна открытыми на высоту подбородка Шарины. Она теребила расческу, разглаживая ее взад-вперед, пока думала о жизни, которой жила сейчас. Богатство и власть не сделали ее счастливее, но счастливой сделал ее Кэшел. Если бы все они остались в деревушке Барка, дочери хозяина гостиницы не разрешили бы выйти замуж за бедного мальчика-сироту. Кэшел бы не попросил ее руки! Иногда то, что получаешь от своего выбора, не является очевидным.
Оконные стекла были ромбовидными, размером с ладонь Шарины, оправленными в свинец. Стекло было выдуто и раскатано, прежде чем его разрезали. Видимость была настолько четкой, насколько это могли сделать опытные мастера, так что при дневном свете она могла лишь с небольшим искажением разглядеть самшитовую изгородь, отделяющую это бунгало от ближайшего здания. Ночью, и при удвоенном количестве створок, они были, в лучшем случае, полупрозрачными.
Когда Шарина посмотрела в окно, она увидела свое размытое отражение. За исключением... Она отступила назад и уставилась на изображение. Изображения. Она могла видеть себя, но рядом с ней был кто-то еще. Шарина оглянулась через плечо, поднимая расческу для удара…
Она была одна в комнате. Она снова вгляделась в отражение, задаваясь вопросом, видит ли она себя в обеих створках одновременно. Но хотя она двигалась, туманный другой образ, казалось, оставался неподвижным. Она прищурилась, пытаясь разглядеть лицо второй фигуры…
И Шарина повисла в пространстве. Она закричала, роняя расческу и пытаясь отпрянуть назад. Ее плечи ударились о стену, которой не было в ее спальне.
Она находилась в квартире с высокими стенами, расписанными павлиньим узором, и обоями из золотой ткани. Ей улыбался человек андрогинного вида в длинном малиновом одеянии; позади него стояли два похожих на людей существа из невыразительного серебристого металла. — Приветствую вас, дорогая Шарина, — сказал человек голосом таким же приятным, как и его лицо. — Я привел вас сюда, чтобы спасти.