Расиль посмотрела на нож и усмехнулась. — Шарина, — сказала Корл, — я не сомневаюсь, что ты храбра, как самый могущественный вождь Истинного Народа; но, пожалуйста, убери свой нож. С таким же успехом ты могла бы резать лунные лучи. И, кроме того, тебе могут понадобиться обе руки, чтобы поддержать меня.
— Да, хорошо, — ответила Шарина. Она вложила большой нож в ножны с гораздо большим трудом, чем вытащила его рефлекторно. Она хмыкнула и спросила: — Расиль, кто это такие?
Расиль встала; Шарина поднялась вместе с ней. Она была готова схватить Корла за руку или плечи, если та начнет падать, но в этом не было необходимости. Из пустоты выплыли еще три фигуры. Их рты открывались, как у карпов, глотающих воздух летом, но эти пасти были с зубами длиннее, чем у морского волка. Тот, что в центре, закричал, как нагнувшийся ястреб; остальные присоединились на полтона по обе стороны от него. Затем они отплыли в сторону и исчезли.
— Это были люди, — сказала Расиль. — Теперь... теперь они те, кого ты видишь. Это был твой народ, но они очень старые. Когда духи находятся здесь так долго, как эти, нет большой разницы между человекообразными тварями и Истинными Людьми.
Что-то приближалось, медленно, скорее шагая, чем скользя сквозь туман. Это что-то было все еще слишком далеко, чтобы Шарина могла разглядеть детали. — Это призраки? — спросила она. Ее голос прозвучал выше, чем она намеревалась. Она прочистила горло. — Расиль, что нам от них можно ожидать?
— Те были всего лишь голодные, — ответила Корл. — Но есть и другие, и они придут.
Шагающая фигура приблизилась, превратившись в человека, который нес длинное копье и высокий изогнутый щит, сделанный из шкуры пятнистого быка. Он уставился на Шарину пустыми глазами.
— Сэр? — позвала Шарина. Она отчаянно хотела услышать голос, отличный от ее собственного или голоса волшебника. — Кто вы? Я Шарина ос-Рейз. Солдат, молча, прошел мимо, хотя и повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Он продолжал оглядываться, пока не скрылся из виду.
Волшебница возобновила свое пение, хотя на этот раз ритм был немного другим. Туман собрался в сгусток, который, в свою очередь, медленно разделился на три фигуры, становившиеся все более отчетливыми. Это были старики, угрюмо смотревшие на Корла. — Зачем ты меня вызываешь? — спросил один ворчливым голосом. — Они живые, — сказал другой. — Им нет до нас никакого дела, как и нам до них.
— Я приказываю тебе рассказать мне о существах, то есть Последних, которые убили тебя, — сказала Расиль. — Ваш собственный вид и вся жизнь в мире зависят от вашей помощи. Где находится самая непосредственная опасность от Последних для вашей расы и моей?
— У нас нет никаких дел с живыми, — завопил дух.
— Я приказываю тебе! — повторила Расиль. Она начала читать заклинание, но духи закричали прежде, чем она произнесла третий слог. — Говори! — настаивала Расиль.
— Панда! — сказала средняя фигура. — Последние уничтожат Панду, — сказал тот, что справа, — и от Панды они распространятся, чтобы завоевать мир. — Последние завоюет мир! — воскликнул третий. — Если не из Панды, то из великой ледяной линзы на Шенги. Последних не остановить! Все трое начали ужасно выть. Их очертания расплылись и удлинились; их рты раздулись, превратившись в клыкастые ямы.
— Убирайтесь! — закричала Расиль. — Я отпускаю вас! Когда трое стариков растворились в тумане, волшебница снова начала петь. Ее резкий голос начал слабеть, но, казалось, становился все сильнее. Шарина сжала руки, ее губы зашевелились в безмолвной молитве: — Владычица, защити меня, если на то будет Твоя воля. Владычица, не дай мне погибнуть в этом месте вдали от тех, кого я люблю.
В тумане появились и стали светиться огни. С приливом благодарного восторга Шарина поняла, что туман вокруг них поднялся с болота, а огни были солдатскими фонарями и походным костром. Расиль упала, но Шарина подхватила ее прежде, чем она ударилась о землю. Корл был очень легкой, такой же легкой, как Теноктрис.
— Благодарите Божью Матерь! — закричала Шарина. — Хвала Богоматери, которая выводит нас из тьмы!
***
Солнце все еще скрывалось за восточным горизонтом, но небо было достаточно светлым, чтобы было видно, что огромные двойные двери оборонительной башни были открыты. Никого поблизости Гаррик не видел.
— Вперед! — прокричал Карус в голове Гаррика. — Не упускай шанс! Иди! Вперед!
— Продолжаем движение! — сказал Гаррик, сдерживая порыв пнуть своего скакуна в ребра. Но с Корой в этом не было необходимости. Кроме того, он не был уверен, что готовность огра вести себя, как лошадь распространяется на то, чтобы с ней обращались как с лошадью. — К двери! — он говорил настойчиво, но не кричал. У него не было желания предупреждать людей, находящихся в башне, пока они сами его не заметят.
— Я знаю из достоверных источников, что есть лошади, которые взбрыкивают, хозяин, — пробормотала Кора, но ускорила шаг, перейдя с трусцы на тряский галоп. — Хотя за большинством из тех, кого я видела, гнался огр.
Грунт был неустойчивым. Кора поскользнулась, отвернув каменную глыбу, ударившуюся о выступ позади них; она треснула, как мяч, выпущенный из катапульты. Ее левая рука вытянулась, в то время как правую она прижала к ребрам, сохраняя равновесие, но, не замедляясь. Гаррик раздумывал, обнажить ли ему меч — рефлекс и твердое убеждение Каруса — или оставить его в ножнах на случай, если, в конце концов, в нем не будет необходимости. Обдумывая это, он потянулся к рукояти, полагая, что бегущий огр будет расценен как нападение, независимо от того, взмахнет мечом мужчина у нее за спиной или нет.
Первый же резкий удар ноги Коры о дорожку заставил его передумать; он схватился за болтающиеся ремни. Даже Карус мог видеть, что они наверняка слетят со своего скакуна, если Гаррик не сосредоточится на езде, а не на том, что может произойти после того, как они доберутся до башни.
Там, где тропа была узкой, Шин следовал за ними; на более широких участках он шагал чуть слева от огра. Двенадцатифутовые прыжки эгипана легко соответствовали шагам Коры. — В башне никого нет! — крикнул он. — Они все за ней!
Гаррик услышал приглушенное ржание лошади. Он не смог бы сказать этого наверняка из-за топота когтистых лап огра, но звук определенно мог доноситься из болота за башней. — Обойдем здание! — приказал он.
Кора сошла с главной дороги, наклонившись в сторону, когда повернула к башне. На втором шаге ее нога по щиколотку увязла во влажной почве. Она пошатнулась, и Гаррик обнял ее левой рукой за шею. Эгипан отстал.
— Земля мягкая! — сказала Кора. Ее ноги разбрызгивали гейзеры грязи при каждом шаге. — За башней будет еще мягче!
— У них там, похоже, есть лошадь, — крикнул Гаррик. Карус был пылающим присутствием в его сознании, молчаливым, но пульсирующим рвением к битве. — Обходи!
За дверным проемом, внутри башни была темная пустота, пахнущая кровью и страхом. Воздух, сочащийся оттуда, был заметно теплее, чем утренний бриз, сопровождавший Гаррика с гребня.
Кора повернула направо, в ту сторону, куда склонился Гаррик. Ее правая нога по колено погрузилась в грязь; она откинула руки назад, чтобы не потерять равновесие. Ее левая нога, выставленная далеко вперед, чтобы удержаться, погрузилась до промежности. Она шлепнулась животом, поднимая осоку в ряби грязи.