— У нас будет достаточно времени, чтобы побеспокоиться об этом, когда мы победим Последних, — сказала Шарина, осознавая, что она очень устала. — Мы не собираемся разбить Последних. Лучшее, на что мы можем надеяться в Панде, — это выиграть стычку, но даже это не гарантировано.
С дальнего конца колонны раздался звук трубы. Один из пехотинцев роты, стоявшей непосредственно перед Шариной, повернулся и проревел: — Стоять!
Капитан Аскор обратился к сигнальщику, тело которого обвивал его рог. Этот человек повторил сигнал, полученный из начала колонны, более насыщенным, менее настойчивым тоном своего длинного инструмента.
— Ваша светлость? — обратился Лирес. — Мы снова останавливаемся. Лирес никогда до конца не понимал форм вежливого обращения. С другой стороны, этот солдат дважды был смертельно ранен, спасая жизнь Шарины. Ни она, ни кто-либо другой в ее присутствии не собирались читать ему лекцию о важности обращения «Ваше высочество» вместо какого-либо менее почтительного обращения.
— Уолдрон сказал нам, что это вполне вероятно, — мягко ответила Шарина. Она посмотрела на холмы. Дракон остался позади, но она не сомневалась, что в новом мире, вызванном Изменением, были другие — и еще худшие — ужасы. Даже без предупреждения Уолдрона она уже понимала, что следует ожидать задержек.
Переброска армии морем была сложной задачей. Корабли медленно отправлялись в путь. Они теряли друг друга из виду и не могли придерживаться графика даже без штормов, которые еще больше затрудняли движение. Экспедиция по суше была гораздо хуже. Колонна двигалась со скоростью самого медленного элемента, и что-то всегда шло не так в каком-то месте, или сразу нескольких.
Шарина и Кровавые Орлы были довольно близко к голове колонны; суммарные задержки становились тем больше, чем ближе вы находитесь к хвосту колонны. Арьергард приходил в лагерь уже после наступления темноты, как это происходило каждый день с тех пор, как армия выступила в поход. Уолдрон каждое утро перемещал предыдущий головной полк в тыл и непрерывно перемещал второй полк вперед.
Эпосы игнорировали многое из того, что касалось передвижения и снабжения армии. Поэты говорили только о битвах — и теперь, когда Шарина видела сражения, она знала, что реальность тоже не очень похожа на эпосы.
Расиль перебирала четки с закрытыми глазами, бормоча что-то хриплым шепотом. Было ли это религиозным упражнением, колдовством или просто средством расслабления? Конечно, ответ не имел значения; это был просто вопрос того рода, который крутился в голове Шарины во время этих сводящих с ума остановок. Ей следовало бы взять с собой древнюю рукопись для чтения, хотя у ее брата было больше вкуса к литературе, чем у нее.
Она посмотрела на землю. Талая вода была заметно голубой, даже в неглубокой луже у ее ног. Ее лицо в отражении выглядело бледным, хотя, вероятно, цвет воды был отчасти виноват в этом…
Но рядом с ней был Принц Ворсан. Шарина инстинктивно обхватила себя руками, чтобы оттолкнуться от пустого воздуха. Это совсем не помогло. Зеркальная поверхность повернулась, и она оказалась внутри, в зале из полированного камня и отражений.
— Зачем вы это делаете? — крикнула она мужчине, который смотрел на нее с другого конца ротонды. Сегодня у нее с собой нож из Пьюла, как всегда, когда она в поле с армией. Были времена, когда его тяжелое лезвие было границей между жизнью и смертью. Как для самой Шарины, так и для королевства. Сейчас она не потрудилась просунуть руку сквозь разрез своей верхней туники, чтобы коснуться рукояти. Она была слишком зла, чтобы нуждаться в убеждении.
— Ради вас же самой, Шарина, — отозвался Ворсан. Сегодня на нем была мантия из алого бархата, идеально подходящая к рубину в виде кабошона на среднем пальце левой руки. Кольцо мерцало внутренним огнем, когда он успокаивающе жестикулировал. — Конечно, вы уже должны были понять, что для вашего мира нет никакой надежды. Оставьте его и присоединяйтесь ко мне.
Шарина уставилась на волшебника: приятный на вид человек среднего роста, не лишенный физической привлекательности, но без той искорки, которая сделала бы его интересным как мужчину. Она не сомневалась, что Ворсан умен и способен на многое, но не могла представить, что проведет какое-то время в его компании. Провести с ним вечность было бы невозможно: она предпочла бы умереть. Что, вероятно, и произошло бы, поскольку она видела, что у людей нет надежды, чтобы победить Последних.
— Найдите другого компаньона, — резко ответила Шарина. — Найдите кого-нибудь, кто заинтересуется вами. Я не такая!
— Шарина, вы не понимаете, — взмолился Ворсан, делая шаг вперед. Худощавые металлические слуги, стоявшие слева и справа от него, пошевелились, когда он это сделал; Шарина сжала свой нож. Ворсан поднял руки ладонями вперед. — Пожалуйста, я только хочу помочь вам, — сказал он. — Не могли бы вы хотя бы съесть немного фруктов или чего-нибудь выпить, пока мы это обсуждаем? Как по команде, слуги протянули подносы, привлекая внимание к графину и хрустальным бокалам на одном, и пирамиде фруктов на другом. Виноград и апельсины были знакомыми, но было также что-то похожее на грушу с грубой кожурой и несколько ярко-зеленых плодов диаметром с яйцо, но идеально круглой формы.
— Я сказала, нет! — выкрикнула Шарина, доставая свой нож. — Вы мерзкий маленький человек! Вы следуете за мной и шпионите за мной, и мне это надоело!
— Остановитесь! — слуги встали между ней и Ворсаном, защищая принца.
Несмотря на их странный внешний вид, мысль о нападении слуги, держащего поднос с фруктами, была настолько нелепой, что Шарина внезапно хихикнула. Она подозревала, что была на грани истерики, но это все равно сняло напряжение с ситуации. Она аккуратно вложила нож в потайные ножны, чтобы не порезать ни тунику, ни себя.
— Принц Ворсан, — произнесла она официальным тоном. — Я должна попросить вас больше не беспокоить меня. Ваше внимание нежелательно. Если вы джентльмен, вы должны уважать мои пожелания.
Ворсан заломил руки и повернулся к ней боком с мучительным выражением лица. — Я вижу, что я для вас забавная фигура, Принцесса, — сказал он. — Что ж, я ничего не могу с этим поделать. Каким бы глупым это вам ни казалось, я, у которого может быть кто угодно, любая, о ком я только мог бы подумать, с кем разделить свой рай вне времени… Но я хочу только вас. За все века, прошедшие со времен Потопа, я впервые встретил кого-то, кто был чем-то большим, чем минутная прихоть.
— Вы пытаетесь льстить, — ответила Шарина, — но мне от этого очень неуютно. Пожалуйста, оставьте меня в покое. Она прочистила горло и сосредоточилась на зеркале справа от себя. — Я намерена уйти. Я надеюсь, у вас хватит порядочности выполнить мою просьбу.
— Я бы только хотел, чтобы у меня хватило сил сделать это, Шарина, — прошептал Принц Ворсан. Глаза Шарины встретились с глазами ее кристально чистого отражения. Она почувствовала, как зеркало снова начало смещаться. — Я бы только хотел сделать это, — донесся шепот, возвращающий ее в ее собственное время.
***
Илна задумалась — есть ли в пещере еще какой-нибудь выход, кроме того, что закрыт тяжелой дверью: возможно, отверстие для вентиляции, выходящее наискось сквозь скалу наверху, или штрек, похожий на лисью нору за много миль отсюда, по другую сторону хребта. Вероятно, это не имело значения, потому что там было немного людей и животных — небольшое количество коз и несколько свиней — чтобы полностью испортить воздух. В пещере, конечно, воняло, но так же воняли дома всех, кроме горстки самых богатых крестьян в их округе. Все остальные спали со своими животными в хижинах с земляным полом, чьи плетенки и солома медленно загнивали.
Грессар, рыжеволосый деревенский староста, разговаривал с Темплом, которого, по-видимому, считал лидером группы. Это до некоторой степени разозлило Илну, но не настолько, чтобы она решила его поправить. — Пещера всегда служила нам убежищем, — сообщил Грессар.