— Мы сохранили веру! — запротестовало существо. — Люди оставляют товары на нашем пляже, а мы предлагаем товары взамен. Они забирают наши товары или забирают свои, если не принимают наше предложение.
Когда Кэшел подошел так близко, что заметил характерный запах Тельхинов. Это была смесь старого пергамента и кислой сухости мертвых жуков.
Теноктрис хрипло рассмеялась. — Я предложила вам Ключ, — сказала она. — Что ты намерен заплатить мне за Ключ, Тельхис?
Кэшел держал свой посох вертикально, но его руки были расставлены на боевом расстоянии — на дереве гикори. Он не стал бы оскорблять Теноктрис, вставая между ней и этими серыми существами; но если бы Тельхис сделал или сказал что-то, что Кэшел счел бы угрожающим, он не стал бы ждать указаний, прежде чем нанести удар. Они напомнили ему личинок, извивающихся в трупе опоссума.
— Все, что угодно, — прохрипело существо. — Все, что угодно, г-г-г... — хором подхватили остальные. Звуки были как во время кормежки в лисьей норе…
— Ты возьмешь Ключ, — сказала Теноктрис холодным голосом, которым она говорила с Тельхинами с самого начала. — И ты вернешься на свой уровень, куда я не смогу последовать за тобой. И ты ничего мне не заплатишь. Поэтому я поймала вас здесь со словами силы, и вы укажете мне путь к Точке Опоры ценой ваших жизней.
— Не к Точке Опоры! — ответило существо, заговорившее первым. — Что угодно, только не Точка Опоры, — тихо заскулили его товарищи. — Все, что угодно...
Кэшел посмотрел на восточный горизонт. Ему показалось, что стало светлее, чем было, когда они пришли, но это могло быть игрой его разума. Он хотел бы, чтобы наступил рассвет, и он хотел бы убраться отсюда; но он останется столько, сколько захочет Теноктрис, чтобы он был с ней.
— Ты думаешь, я здесь для переговоров? —
сказала Теноктрис. — У меня нет причин любить тебя, Тельхис! Тот, кто изгнал тебя, проявил больше милосердия, чем ты можешь ожидать от меня. Укажи мне путь к Точке Опоры, или вы будете стоять здесь, пока не умрете, и ваши тела не обратятся в прах!
— С Точки Опоры вы могли бы сдвигать миры, — сказал вождь Тельхинов. — Она может разрушать миры, — эхом отозвались его товарищи. — Она может разрушить наш мир, даже наш собственный...
— У вас не будет мира! — заявила Теноктрис. — Вы замерзнете и умрете, и вашу пыль разнесет по этому пляжу. Тельхины станут всего лишь пылью и воспоминанием, и, наконец, даже память о вас исчезнет из космоса!
— Скажи ей... — сказал один из них. Кэшел не был уверен, кто из них произнес это. — Укажи ей путь к Точке Опоры, — прошептал хор, словно осины, шелестящие в темноте.
— Я укажу вам путь к Точке Опоры, — сказал лидер. Его голос был таким же тонким, как холодный, пронизывающий ветер с моря. — Я должен указать вам путь...
На мгновение не было слышно ни звука, кроме ветра и крика далекой морской птицы. Голос позади Кэшела прогремел: — Лончар тебриэль тобриэль! Слово, написанное изогнутым старинным шрифтом, само собой возникло фиолетовым пламенем в воздухе между Теноктрис и Тельхисом. Звук исходил не от вожака и не от всех Тельхинов вместе взятых. Несмотря на то, что Кэшел не доверял сгорбленным серым фигурам, он рискнул оглянуться через плечо.
— Риофа мориат чаэль! — прогремел голос, и это говорило само море. Медленные волны собрались в безгубый рот. Кэшел повернулся к нему лицом, описав посохом быструю дугу. С обоих наконечников посыпались синие искры волшебного света.
— Мор мариот! — и рот расплылся и исчез. На мгновение море покрылось рябью, будто на него пролили масло; затем и это исчезло. Мгновение спустя прибой возобновил свое медленное продвижение вверх по пляжу.
— Да... — тихо сказала Теноктрис. Кэшел посмотрел на нее. Ее профиль был бледным и четким, как камея. Слова силы уже таяли в воздухе перед ней. Пока Кэшел наблюдал, надпись очень быстро меняла цвет с фиолетового на оранжевый и обратно. Используя ногу вместо лезвия меча, Теноктрис стерла слова, которые она написала на песке. Тельхины свернули в лес, как слепые сцинки, ищущие укрытия.
Теноктрис полезла в свой кошелек и достала кварцевый ключ от Гробницы Посланников. Она показала его глазам, наблюдавшим из-за деревьев, затем намеренно уронила рядом с камешком, который оставила в качестве приманки. — А теперь, Кэшел, — сказала она. — Мы должны отправиться к Точке Опоры Миров. Добраться туда будет очень трудно даже теперь, когда я знаю дорогу, и... Она снова рассмеялась, как счастливый ребенок. — Но вернуться будет гораздо труднее!
***
Полоса колючего кустарника окаймляла ручей, по которому Гаррик и его спутники шли к горе. Даже сидя на спине Коры, Гаррик не мог видеть воду, но от звука ее неистового журчания никуда было не деться. Обычно это, должно быть, был сезонный ручеек по выжженному ландшафту, но сейчас он явно разливался.
— Ледник заполнил свою долину зимой и отступил на сотню ярдов в течение жаркого лета, — сообщил Шин. — С момента Изменения лед таял быстрее, чем когда-либо прежде. Долина очистится через год, за исключением затененных расщелин; и даже там лед не останется на второй год. Он проскочил вперед Гаррика и Коры, лениво обгладывая листву с ветки, которую отломил в кустах.
Гаррик и представить себе не мог, что маленькие серо-зеленые листочки на вкус лучше сосновой коры, но он видел, как козы сдирали кору с молодых сосен. Очевидно, эгипаны были в равной степени одинаковы с ними по своим вкусам.
Шин усмехнулся. — Вам повезло, что он тает, — сказал он. — Раньше лед покрывал вход в Гробницу Желтого Короля. Хотя, без сомнения, настоящий чемпион мог бы прорыть себе ход через ледник.
— Лошади не роют туннелей во льду, — сурово заметила Кора. — Если вам это интересно, благородный господин.
— Не очень, — ответил Гаррик, — но все равно спасибо.
Гора стеной возвышалась над равнинами. Гаррик прочистил горло и продолжил: — Далеко ли еще, Мастер Шин?
— Недалеко, — отозвался эгипан. — Мы почти у входа в долину, а дальше не более полумили.
Пролив, который они пересекли на барже Лорда Холма прошлой ночью, был шириной менее трех миль; при дневном свете они, возможно, смогли бы увидеть дальний берег, прежде чем отправиться в путь. После того, как они высадились, Шин — единственный, кто хоть что-то знал о местности, — велел рабочим грести на запад, где в радиусе двадцати миль они найдут значительное поселение. Именно там Холм продавал свою продукцию.
Эгипан повел Гаррика и Кору прямо вглубь страны по пустынному ландшафту, ориентируясь по многогранному пику, который виднелся на горизонте. Еще до полудня они встретили ручей, и пошли вдоль него. Они не пытались пробиваться сквозь плотную завесу кустарника.
Баржа была снабжена провизией. Гаррик взял половину всего, находящегося в грузовой сетке, включая бочонок с водой. Спасенные рабочие направились в поселение с едой и водой; он и его спутники — своим путем.
Гора представляла собой клин вулканической породы со слабым зеленоватым оттенком. Она возникла на окружающей равнине из сланца, который в результате выветривания превратился в рыхлую почву. Судя по пышному кустарнику по берегам ручья, он, очевидно, был очень плодородным, когда получал достаточно воды. Шин взобрался на отрог, его копыта быстро сверкали.
Кора хмыкнула. — Я бы сказала, крутой подъем, — сказала она. — Для лошади... но пропустите это мимо ушей. Она последовала за эгипаном вверх по склону. Гаррик перегнулся через ее плечо, чтобы перенести свой вес как можно дальше вперед, почти так же, как он сделал бы, если бы она действительно была лошадью.
Людоедка не переставала ворчать с тех пор, как они расстались с баржей на берегу, но продолжала идти, несмотря на дополнительный груз еды и тридцать галлонов воды.
По другую сторону отрога была долина, выдолбленная медленным движением ледника. Скала была абсолютно стерильной, начисто очищенной ото льда и камней, которые его массивный вес увлекал за собой. Внизу журчал ручей. Талая вода была белой от вещества, растворенного в горных породах.