Шин весело рассмеялся. — Ты готов, Гаррик? — спросил он. — Возможно, ты думаешь, что остальное будет легче, чем то, с чем ты столкнулся, чтобы добраться сюда?
— Сейчас я спешусь, — отозвался Гаррик. Людоедка уже начала опускаться на колени. — Шин, просто веди, а я последую за тобой, как мы делали раньше. Словесные игры никогда не были мне по вкусу, и это неподходящее место для таких игр.
Кора снова встала и поправила грузовую сетку. Было бы непросто вернуться к верховой езде на лошадях, которые не читают его мысли. Хотя это было бы проблемой только в том случае, если он выживет.
Ручей не заполнял долину, которую ледник выдолбил за эти годы, но крутой склон с обеих сторон был осложнен осыпью из рыхлых камней, которые сбросил лед, когда растаял. Эгипан спрыгнул к кромке воды, трижды коснувшись склона.
— Он ставит свои ноги так, словно наносит удар мечом, — сказал Карус, с восторгом наблюдая за происходящим. — Он был бы очень, очень хорош с мечом, я имею в виду. Так же хорош, как я.
— Хмф! — фыркнул Шин, ухмыляясь Гаррику и призраку в его сознании. — Мечи — пустая трата хорошего металла... Но если бы их не было, воин, я мог бы тебе кое-что показать.
Карус рассмеялся, и, казалось, потянулся. У призрака была только память о физическом теле, но это тело было настолько неотъемлемой частью его личности, что его присутствие сохранялось тысячу лет после его смерти. — О, да, парень, — согласился Карус с кривой улыбкой. — Я мог бы оторвать человеку голову, не задумываясь об этом. К сожалению, мне вообще следовало бы подумать об этом подробнее.
Слабо улыбаясь, Гаррик забрался в ущелье, прислонившись спиной и раскинув руки к каменной стене. Он затянул пояс так, чтобы меч лежал перед его правой ногой, где он с меньшей вероятностью мог помешать. Если бы ему пришлось прыгать так, как это сделал эгипан, он бы это сделал. Здесь, в устье долины, перепад составлял менее двадцати футов, хотя склон был достаточно крутым.
Карус усмехнулся, а Гаррик улыбнулся шире. — «Ну, я бы попытался это сделать. Поскольку мне это не нужно, я не собираюсь ломать ногу или шею, выставляя себя напоказ».
— Интересно, благородный господин... — сказала Кора. К изумлению Гаррика, она сделала стойку на руках на краю оврага. — Как ты думаешь, какое физическое действие, которое ты можешь совершить, произвело бы на меня впечатление? С этими словами она спустилась по склону на руках, останавливаясь, когда ее короткие ножки дрожали, между каждым из трех длинных «шагов». Внизу, забрызганная ручьем, она снова подобрала ноги под себя и встала нормально.
— По-видимому, ничего, — ответил Гаррик, улыбаясь, потому что он взял за правило улыбаться, а не позволять своему лицу становиться мрачным, как у его предка-воина, когда он получал вызов.
— Хотя, вспоминая наш разговор при встрече, возможно, есть несколько моментов, а? — людоедка поклонилась. Из-за того, что ее торс был таким длинным, ее лицо оказалось на расстоянии ладони от лица Гаррика. К счастью, она ела смесь проса и чечевицы, которую баржа везла для своей команды. — Как скажете, благородный господин, — сказала она. — Благородный господин поедет верхом или пойдет пешком?
— Я пойду пешком, спасибо, Кора, — ответил Гаррик. — Хотя я надеюсь, что если я поскользнусь, ты поймаешь меня прежде, чем я упаду в воду.
В сотне ярдов впереди ручей, казалось, вырывался из сплошной стены. Когда они подошли ближе — Шин танцевал впереди, в то время как Гаррик осторожно выбирал опору; он не осмеливался оглянуться, чтобы посмотреть, как движется огр, — Гаррик увидел, что долина резко сворачивает влево. Там был выступ, достаточно широкий, чтобы по нему можно было идти, но он был скользким от холодных брызг.
Шин оглянулся и крикнул: — Осталось немного, — и исчез за скалой. Гаррик повернулся лицом от стены и бочком двинулся за эгипаном, прижимаясь спиной к скале. Дома он не раз переходил бревенчатые мосты под дождем, не задумываясь об этом, но цена падения в эту пенящуюся талую воду могла быть гораздо хуже, чем промокнуть в ручье Паттерн Крик.
Только после того, как уступ расширился настолько, что он мог нормально идти, не ударяясь левым локтем о склон, Гаррик оторвал взгляд от своих ног. Толстый слой льда покрывал долину в сотне ярдов впереди. Ручей вытекал из отверстия внизу. Внутри был свет, тусклый, но, вероятно, достаточный для того, чтобы они могли идти без факелов. Гаррик, однако, не мог сказать, как далеко вглубь долины уходила пещера.
Прямо над входом в ледник было вморожено чудовище с крыльями и змееподобной головой. Его кожистая шкура была пурпурно-красного цвета, что заставило Гаррика вспомнить о кленовых листьях осенью.
— Дракон, — задумчиво произнесла Кора. — Не думаю, что я когда-либо видела такого большого зверя раньше. А вы, Мастер Шин?
— Да, — отозвался эгипан, — но не часто. Он легко достиг бы пятидесяти футов от носа до хвоста, если бы вытянулся.
Всякая надежда на то, что существо мертво, исчезла, когда огромная голова дернулась. С грохотом осыпался расколотый лед. Некоторые из кусков, которые ручей потащил вниз по течению, были размером с человека.
— Я бы сказал, что мы выбрали удачное время, не так ли, Гаррик? — крикнул Шин. — Я имею в виду, не на полчаса позже. Но пойдем. Мы почти на месте, и я уверен, ты с нетерпением ждешь достижения своей цели.
Он поскакал вперед, делая пируэты на каждом третьем шаге. Эгипан, должно быть, танцевал просто ради удовольствия, потому что к этому моменту он уже точно не думал, что Гаррик сомневается в его ловкости. Гаррик вошел в пещеру. Кора потопала за ним. Она держалась прямо, хотя немного впереди ей пришлось бы пригнуться, чтобы не достать до потолка головой.
Ручей в закрытом месте звучал оглушительно, а воздух был промозглым, как зимний дождь. Освещение сквозь толстый лед имело голубоватый оттенок, и при нем плохо были видны рыхлые камни. Гаррик споткнулся, затем споткнулся снова. Он был рад, что на нем были тяжелые ботинки. Шин оглянулся. Казалось, он смеялся, хотя Гаррик не мог расслышать его из-за рева ледяной воды. Они пошли дальше.
***
Заклинание Расиль звучало иначе, чем слова силы, которые использовали волшебники-люди, но ритм был тот же. От него по рукам Шарины точно так же побежали мурашки. Фигура, которую Расиль нарисовала вокруг них, на этот раз, используя мелкий белый песок, а не стебли тысячелистника, имела двенадцать сторон. У Шарины было достаточно времени, чтобы сосчитать их, пока она слушала заклинание. Время от времени она опускала два пальца на рукоять своего ножа.
За плетеной ширмой Лорд Уолдрон и его люди сражались до последнего с отчаянной храбростью людей, которые скорее умрут, чем сдадутся.… что означало только то, что они умрут. К настоящему времени самый тупой солдат королевской армии мог предсказать результат сражения, в котором потери противной стороны постоянно восполнялись
— Божья Матерь, — молилась Шарина себе под нос, — Ты Королева Мира, а мое дело — война; но, если на то будет Твоя воля, помоги мне, чтобы человечество не было уничтожено.
Голос Расиль поднялся до визга, как у разъяренной кошки. Волшебный свет вспыхнул синим над фигурой, затем исчез. Исчез весь мир. Шарина была слепа.
— Расиль? — позвала она. Услышала ли она ужас в собственном голосе? Это был ее худший страх: не иметь возможности видеть, не иметь возможности читать… Она протянула руку и коснулась костлявой руки волшебницы.
Тело Корл оказалось неожиданно теплым под слоем ее меха. — Расиль, я не могу... Прежде чем Шарина смогла закончить предложение, зрение начало возвращаться... но она смотрела себе в лицо. Мир стал более зернистым. Красные и коричневые тона стали глубже и утонченнее, а ее собственные голубые радужки растворились в белых.
— У тебя есть задача, — сказала волшебница. — Выполняй ее как можно быстрее, Шарина, потому что я не твоя подруга Теноктрис. У моей власти есть пределы, даже в этом месте.
Шарина открыла рот, чтобы задать следующие вопросы: Ты пойдешь со мной? Что произойдет, если я стану видимой внутри гнезда Последних? Что, если я не смогу найти бассейн или талисман, Первый Камень, в бассейне?