Кэшел оказался между волшебником и существом-собакой. Оно снова загудело, и это было все. Возможно, оно прощалось.
***
Шарина чисто вошла в бассейн и двумя взмахами рук погрузилась глубже. Она ожидала шока, но вода была теплой, как кровь. Взгляд Расиль тоже опустился, очевидно, смотря через левое плечо Шарины, но видел дальше, чем могли видеть глаза — человека или Корла, любого из них. Вода, искаженные рыбы, которые подплыли вплотную к Шарине, прежде чем броситься прочь, взмахнув хвостами, и далекая грязь мерцали красным оттенком волшебного света.
Бассейн был глубиной в тысячу футов, но Шарина видела дно глазами волшебницы. Она вряд ли смогла бы проплыть так глубоко, но продолжала плыть вниз. Она ожидала, что не справится, но не сдавалась. Слой ила и гнили, покрывавший дно бассейна, стал прозрачным в розовом сиянии. Шарина увидела крошечных слепых животных, живущих в нем, червей и менее узнаваемых существ с раковинами, ногами или суставчатыми щупальцами.
Она продолжила двигаться вниз. Ей не нужно было дышать так, как следовало бы обычному человеку. Ее раскинутые руки загоняли ее глубже, несмотря на сопротивление чего-то, но она больше не верила, что это вода. Камни на дне бассейна, гранитные крошки, которые в прошлые века были гладкими, когда поток разбивал их, начали проступать сквозь слой грязи.
Сначала они лежали в алом мерцании. Волшебный свет вспыхнул вокруг единственного камня, сферы из кварца размером с кулак Шарины. Он был очень близко. Это был... Рука Шарины погрузилась в грязь, которую она больше не могла видеть, и схватила Первый Камень.
Он был холодным, потом стал горячим; она почувствовала, как ее обожженная плоть отслаивается, а кости руки чернеют и крошатся, хотя глазами Расиль видела, что не пострадала. Она оттолкнулась от дна и поплыла вверх, действуя только левой рукой. Поверхность была точкой солнечного света далеко вверху, но ей все равно не нужно было дышать. Освещенный солнцем круг расширился; она могла видеть рябь, остатки волнения, которое она вызвала, ныряя.
Шесть искаженных черных пятен стояли по краям бассейна — солдаты Последних, привлеченные всплеском. Даже если они не видели ее, могли ли они заметить волнение, создаваемое ее телом в воде? Шарина потянулась левой рукой поперек своего тела и вытащила свой нож. Она не хотела брать камень в другую руку, так как могла уронить его или, что еще хуже, покалечить и левую руку, сжечь плоть и кости. Оба ее запястья превратились бы в почерневшие обрубки.… Она испытала сильный шок.
Пруд забурлил; хлам, который тысячелетиями оседал на дне, вздулся темным, расползающимся облаком. Что же она сделала, когда вытащила Первый Камень? Она всплыла на поверхность. Если здесь когда-либо и был каменный бордюр, Последние убрали его, когда готовили бассейн для своих целей. Шарина оперлась на край правым локтем и рукоятью ножа, затем высунулась из воды.
Двое ближайших к ней Последних рубились в бассейне. Их мечи были настолько остры, что лезвия едва взбудораживали воду. Ни один из них не задел ее. Все Последние теперь были настороже, их кожные перепонки сложились. Шарина увернулась между двумя солдатами, которые, должно быть, почувствовали движение. Они замахнулись друг на друга, но их удары рассекали только воздух.
Шарина проскользнула мимо, и идеально расположенные лезвия оказались на волосок от черной плоти друг друга, не коснувшись ее. Шарина бросилась к входу. Ее туника лежала на земле там, где она ее бросила. Ее мать, Лора, была бы в ярости на нее; Лора никогда не понимала, что реальность иногда важнее внешности…
Когда Шарина думала о Лоре, это всегда происходило в такое время: когда она или Гаррик делали что-то необходимое для человечества, чего не одобрила бы их мать. Она улыбнулась, несмотря на ситуацию. Возможно, Лора все-таки была хорошей матерью. Она показала им, чего следует избегать.
Последние выстроились в линию по всей ширине крепости, встав плечом к плечу. Бурлящий бассейн не предоставит им подкрепления, по крайней мере, в течение нескольких минут, но невозмутимые черные солдаты возвращались с линии осады через западный вход. Они, должно быть, мысленно разговаривали друг с другом.
Шарина добралась до восточного входа, через который вошла. Пятеро Последних стояли поперек него, полностью заполнив пространство. Их мечи были подняты, чтобы нанести удар. Времени на раздумья не было…
Шарина ударила воина, стоящего в центре, прямо в глаз. Он забился в конвульсиях, размахивая мечом и щитом в стороны; его ноги задрались вверх, как у лягушки. Шарина отпрянула, когда его соседи нанесли удары. Шеренга воинов, выстроившаяся позади нее, побежала к входу. Выбрав момент, Шарина перепрыгнула через бьющееся тело. Она выбежала из крепости и со всех ног бросилась к рядам людей, потому что теперь ей не нужно было скрывать свое присутствие.
К ее удивлению, Аттапер и отряд Кровавых Орлов стояли у подножия стены; они спустились вниз по прочной лестнице. Расиль стояла на парапете. — Вот она! — крикнул Аттапер. — Обойдите свою принцессу, солдаты! Шарина видела все своими глазами, а это означало, что и ее можно было видеть. Ей не было дела до мужчин, по крайней мере, в данный момент, но Последние могли ее увидеть.
Она оглянулась через плечо, ожидая увидеть их колонну, несущихся за ней. У Аттапера не было артиллерии, чтобы поддержать войска, которым пришлось бы подставлять себя под мечи, способные разрезать сталь.
Но Последние не последовали за ней. Однако в крепости что-то происходило; пара искаженных черных тел взлетела высоко в воздух и упала обратно.
Солдат накинул плащ на плечи Шарины и застегнул его. Это была военная форма и, возможно, его собственная, но Расиль, должно быть, сказал ему взять ее с собой для этой цели: на других солдатах такой формы не было. Шарина поднялась по лестнице, балансируя без помощи рук. Она не могла вложить свой нож в ножны, пока не вытрет сукровицу с лезвия, и у нее не было другого способа нести Первый Камень, кроме как в руке.
Кровавые Орлы выстроились перед лестницей. Они начали карабкаться, как только она добралась до парапета. Расиль взяла кварцевую сферу. Правая рука Шарины ощущалась так, словно ее заморозили, но она видела, как двигаются ее пальцы, когда пыталась пошевелить ими. Она отступила в сторону, чтобы у Кровавых Орлов было место взобраться на парапет; Аттапер, как и следовало ожидать, ждал на земле, пока все его люди не поднимутся.
— Что нам теперь делать, Расиль? — спросила Шарина. Она огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы протереть нож — тряпки или пучка сухой травы. Поблизости ничего не было, а она не хотела испачкать плащ какого-нибудь солдата. Волшебница шагнула в отсек, в котором ранее стояла катапульта, и разложила стебли тысячелистника в виде фигуры на полу из утрамбованного дерна. — Теперь, — сказала она, — я передам Первый Камень человеку, который способен правильно им воспользоваться, принцесса. Потому что я, конечно, не могу этого сделать.
— Ваша светлость? — обратился рядовой Лирес, мужчина, который регулярно оказывался рядом — и перед — Шариной в самых неподходящих местах. Он предлагал ей замшу, вероятно, ту самую, которую он использовал, чтобы довести почерневшую бронзу своих доспехов до зеркального блеска. — Используйте вот это. Все смоется.
Шарина потянулась за куском козлиной кожи. Рядом с ее лицом на щите воина отразилось другое лицо. Она отпрянула.
— Шарина, вы должны сейчас же пойти со мной! — воскликнул Принц Ворсан. — У вас осталось всего несколько минут. Вы освободили существо, которое привлек к себе Первый Камень. Дорогая принцесса, все вышло из-под чьего-либо контроля!
— Отойди от меня! — закричала Шарина. Лирес выглядел озадаченным, пытаясь понять, откуда доносится голос Ворсана. Потрясенный словами Шарины, у него отвисла челюсть, и он выпрямился по стойке смирно. — Извините, госпожа! — пробормотал он. — Мне не стоило говорить, этого больше не повторится.