— Здаров, Ивар! Чё крадёшься, опять на каку бабу глаз кинул и теперь, пока муженёк свалил, клинья подбиваешь? Айда к нам лучше, отогреешься. А то не по маю погодка-то, а пока постой найдёшь — задубеешь. Ярмарка, сам понимаешь!
Ислуин мысленно поморщился — и ведь ни разу даже намёком ничего подобного не было. Но через раз девицы пытались вешаться ему на шею, а мужики считали, что с такой красивой физиономией только о том, как бы затащить в постель очередную дурочку и мечтать. Приходилось терпеть: магией Жизни он владел на уровне чуть выше среднего эльфа, и его умений хватило только поправить зрачок, изменить форму ушей ну и остальное по мелочи. Получив смазливую по людским меркам внешность. С другой стороны, чем меньше изменений — тем проще их поддерживать без вреда для здоровья. А раз в три месяца на сутки-двое можно и личину подержать. Вот только внутренне ему человеком никогда не стать, даже ради маскировки. И потому следующие два часа придётся через силу пить пиво, в очередной раз гадая, чего люди и гномы в нём находят. Тем более в таких объёмах. Увы, даже плохонькое вино городской страже не по статусу и не по обычаю.
Следующее утро Ислуин встретил с поганым настроением, хорошо хоть похмелья у эльфов не бывает. Конечно, польза от вчерашних посиделок была: и последние городские сплетни узнал, и с комнатой Кайлен помог удачно. Устроив к державшему гостиницу свояку. "Хотя двойную цену этот выжига содрать с меня не забыл", — весело подумал магистр. Впрочем, он мог себе позволить заплатить и больше: принесённые с собой амулеты стоили здесь баснословных денег. Ведь секретами их изготовления эльфы делились неохотно, а в магическом искусстве дети леса всегда стояли много выше соседей. Да и из Киарната магистр унёс немало золота и драгоценностей, которые теперь лежали по тайникам и в Империи, и в соседних странах: оказалось, что даже прохозяйничав в городе не одно десятилетие, сокровищницу Ясных Владык орки так и не нашли. Но для обеспеченного наёмника, в чьём облике Ислуин путешествовал по землям людей, сорить деньгами не вписывалось в образ. Потому спорили за каждый медяк они вчера до хрипоты, и ушёл хозяин, поглядывая на нового постояльца уважительно. Мол, не только железом махать обучен, но и торговому делу толк знает.
Плохое настроение просуществовало ровно до мгновения, как Ислуин вышел за порог гостиницы. Слишком голубое небо, слишком тепло и солнечно почти по-летнему — чтобы хмуриться, подсчитывая вчерашние обиды и неурядицы. Но у ратуши желание с кем-нибудь поругаться вернулось обратно. Слишком много там ждало наёмников и вольных охотников, обязанных зарегистрировать в магистрате своё присутствие. И если в городах ближе к побережью можно было подождать момента посвободнее, там за просроченный на пару дней визит могли не взять даже штрафа — то Бархед находился всего в полутора неделях пути от границы. И хотя последний раз его осаждали почти три десятилетия назад, не отметившегося в ратуше приезжего с оружием могли попросту выгнать за пределы городских стен без права вернуться.
Освободился магистр только когда второй колокол позвал горожан к обеду и молитве. Обычай, к которому Ислуин так и не смог привыкнуть. Точнее, к обязанности раз в день верующим в Двуликого посещать церковь: и Эбрилл, и Сарнэ-Туром такого никогда не требовали, считалось, что если бог захочет услышать молитву или просьбу — он сделает это в любом месте. Разве что главный храм посещает чаще остальных, подобно властителю большую часть времени проводящему во дворце. Но каждому народу — свой уклад, а указывать соседу, что живёт тот неверно, на родине Ислуина издавна считалось неприличным. Да и здесь к радости пришельца священники Двуликого, хоть и смотрели на чужаков иной веры без одобрения, но не преследовали: принёсшие в Империю религию Двуликого пророки заповедовали, что слово Божье должно найти дорогу само, не силой меча. Прикинув, что после сытного обеда и получаса молчания в церкви народ будет разговорчивей и добрее, а значит повернуть беседу с купцами и приказчиками в лавках в нужном направлении будет проще, Ислуин направился в сторону рынка.