Договорив, Ислуин снова взял девочку за руку и шагнул в озеро. К удивлению Лейтис они не оказались в воде, под ногами заиграла уже знакомая радуга, блестящими кругами заполняя всю поверхность от берега до берега. На середине озера Ислуин остановился, свободной ладонью зачерпнул красный цвет, поднял руку на уровень глаз и растопырил пальцы. Странная субстанция потекла каплями вниз, но не захотела заканчиваться — как положено нормальной воде. Магистр отсчитал вслух двадцать капель и начал короткими движениями, будто углём по листу бумаги, рисовать перед собой.
"А ведь точно, словно рисует картину", — подумала Лейтис, глядя как в воздухе перед ней возникает набросок, приобретает глубину, становятся заметны тени и полутени. Ислуин рисовал быстро, и скоро изображение необычных ворот с полукруглой аркой и обвивающими столбы диковинными растениями было закончено. Едва лёг последний мазок, штрихи вспыхнули, переливаясь оттенками красного, от розового до пурпура, ворота обрели реальность, створки распахнулись — и магистр вместе с девочкой шагнул внутрь.
За порогом и озеро, и ворота исчезли, а вокруг появился знакомый туман. Хотя… немного другой: Лейтис видела чисто белый, а в этом мелькали разноцветные искры.
— Это второе испытание?
— Нет, — улыбнулся Ислуин. — Посвящение каждый проходит сам. А это Возможное-не-Сбывшееся. Что такое объяснить не проси, сам представляю очень плохо. Из живущих в моём мире про него могли, наверное, рассказать только ректор Хевин, четверо Мудрейших Шаманов да Старший горный мастер гномов. Может ещё бакса Октай, если его отпустит из Унтонга повелитель Уртэгэ. Никто другой третьего посвящения не проходил, по крайней мере, я о таких не слышал.
— Третье? А что за…
— Не знаю. Про второе могу рассказать, это не запрещено. А про третье слышал только, что оно для всех одинаковое и для каждого разное. А как такое может быть, никто из одолевших не рассказывает, неудачник же расстаётся с жизнью. А второе… смотри.
Туман впереди расступился, и Лейтис узнала Ланкарти. Только смотрела сейчас она из дальнего лесочка. На приступ шли чудовища с плетёными щитами, всё как тогда… рядом с деревьями она увидела другого Ислуина. Одного. А присмотревшись к стенам, в том месте, куда показал магистр, с удивлением обнаружила себя. Вместе с остальными женщинами сражается, пытаясь заменить павших мужчин.
— Такого никогда не было!
— Но могло быть, - негромко прозвучал голос магистра. — Если бы я ради спасения своей жизни нарушил клятву учителя, а ещё предал тех, кто защищал мне спину в бою. Это есть в каждом, просто не каждый позволяет ему взять над собой верх. В том и состоит второе испытание: принять себя целиком, не только светлые, но и тёмные стороны души.
Туман сомкнулся, и они снова оказались в белой искрящейся пелене. Но ненадолго, несколько шагов — и завеса растворилась, по глазам ударил ослепительный солнечный свет. Несколько секунд Лейтис ошеломлённо тёрла глаза, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы, а когда зрение восстановилось, замерла: они вышли совсем не в лесу! И возле озера был уже вечер, а здесь вставало бледно-розовое после ночного сна солнце — нежно лаская зелёное море степной травы. На минуту светило замерло, словно вместе с девочкой испугалось бесконечной равнины, но, будто набравшись смелости, вспыхнуло, и ласково пошло тонкими лучиками по соскучившемуся за ночь земному покрову. И сразу обрадовано заверещали кузнечики, раздался радостный птичий вскрик, ликующе запиликали цикады, где-то вдалеке торжественно ухнул филин, довольный новым днём. Весенним днём!
— Великая Степь, — негромко произнёс Ислуин, — здесь она такая же, как до вторжения орков.
— Но как…
Лейтис вдруг запнулась посреди фразы: едва туман за спиной окончательно растворился в утренних лучах солнца, зимние куртки и штаны сменились тёмно-синими шароварами и светлыми рубахи с жилетом, только вышивка разная. У девочки явно женская, у магистра травяной узор понизу рубахи и ломаные красные линии на свободном поле. А от зябкого ветра защищал наброшенный на плечи мешковатый халат из плотной ткани с застёжкой у груди.
— Это не халат, — увидев недоумение ученицы, пытавшейся расстегнуть непривычную пряжку, рассмеялся Ислуин. — Это называется дэли. Очень удобная штука в здешних краях. Там на поясе шапка ещё должна быть, из войлока и напоминает конус. У тебя на ней ничего не будет, так как ты ещё учишься. У меня наверху волчий хвост — знак, что я достиг звания кешика, и оторочка из лисьего меха, как у прошедшего посвящение шамана. Кстати, нам ещё положено…