Мне практически всё давалось очень легко, было достаточно один раз внимательно послушать объяснения учителя или один раз прочитать учебник, чтобы запомнить материал. Да и большинство моих школьных учителей были настоящими педагогами. И на память я не жаловался никогда, хотя, к сожалению (или к радости), моя память не была фотографической. Тем не менее, пройденный материал не «вылетал» через второе ухо.
В школе, когда пришло время, я стал октябрёнком, как и все другие, а когда пришла пора, одним из первых меня приняли и в комсомол и даже выбирали каждый год в школьный комитет комсомола. Я никогда не любил заниматься словоблудием, чем занимались практически все комсомольские деятели всех уровней. Я взялся в школе за трудовой сектор и стал делать реальные дела для школы, а не принимать идиотские резолюции, которые никому не были нужны, и которые никто не выполнял, но выдвигающие их комсомольские «деятели» зарабатывали себе, таким образом, очки для своей будущей общественной карьеры.
Вместо этого, я занимался оформлением школьных кабинетов, почти все кабинеты были оформлены моими руками или при моём самом активном участии. Кроме этого, я вёл два кружка для младших классов, по биологии и стрелковый, как это и не странно. Дело в том, что я весьма неплохо стрелял и всегда любил оружие. У меня были очень хорошие отношения с нашим военруком и очень часто, после завершения работ по оформлению кабинетов, я заходил к нему, брал пневматическую винтовку с пачкой пулек к ней и шёл в классы труда, где были сделаны специальные стенды для улавливания этих пулек.
Устройство этого улавливателя было очень простым. Толстый пенопласт приклеивался на лист фанеры и всё… улавливатель готов. Очень часто я с другими ребятами устраивал состязания по количеству попаданий, например, в спичку. Выигрывал тот, кто большее число раз попадёт в спичку с одного и того же расстояния за минуту или две. Когда ты пристрелял оружие, попасть в спичку не так уж и сложно, главное только иметь опыт обращения с тем или иным оружием. Когда наш военрук увидел, что я довольно-таки неплохо стреляю, он мне и предложил вести стрелковый кружок для младших классов…
Я ещё в школе обратил внимание на противоречия в системе представлений о природе. Но не придавал этому серьёзного значения, так как предполагал, что школьная система образования есть ни что иное, как азы представлений о природе и только высшая школа даёт представление о цельной картине мироздания.
После окончания школы, передо мной возник вопрос — куда пойти учиться? Хотелось охватить всё, что было в принципе невозможно. Тогда в моём представлении университет был чем-то недосягаемым и недоступным, и я решил, что мне даже не стоит пробовать поступать на физический факультет, на втором месте, по интересам, у меня стояла биология, и я решил поехать поступать в Иркутский Университет, на биологический факультет, который мне посоветовали, как один из лучших университетов союза, где была одна из лучших школ биологии. Мои родители никак не пытались влиять на моё решение и снарядив меня, посадили на самолёт, и я отправился в славный город Иркутск, раскинувшийся на берегах реки Ангары в непосредственной близости от удивительного озера Байкал. Тайга потрясла меня, ничего подобного я ещё не видел. Практически сплошной лесной массив начинался буквально сразу за чертой города…
С перепугу я подготовился к вступительным экзаменам по двухтомнику биологии американского учёного Вили, что, как оказалось позже, соответствовало двум курсам изучения биологии университета. Я знал материал практически наизусть и, как следствие, сдал устный экзамен по биологии без подготовки на отлично, так же, как и экзамен по химии. Но на сочинении меня срезали. Как выяснилось позже, уже была выбрана квота для русских, надо было давать дорогу к высшему образованию «малым народам», основную массу среди которых составляли почему-то еврейские дети. Я подал документы на вечерний факультет и уже вновь сдал на отлично один экзамен, когда меня попросили освободить общежитие. Я попытался снять угол, но безуспешно и был вынужден забрать документы.