Из-за поворота, виляя из стороны в сторону, выскочил грузовик, явно намереваясь подмять меня и мою 'бэху' под себя. Естественно, вместе с пассажирами. Но тут уж я, в корне, с ним был не согласен. В душе вдруг вспыхнул злой азарт. Я с визгом, сжигая резину, резко развернулся, благо на шоссе почти никого не было.
Те немногие автомобили, что шли за грузовиком, заметив его, выписывающего кренделя, незамедлительно приняли к обочине и остановились, сзади меня вообще было пусто.
Педаль в пол, и мой 'немец', подняв клубы вонючего дыма из-под колес, рванул вперед. Расстояние между нами, катастрофически сократившееся во время моего маневра, стало быстро увеличиваться. Но гонка длилась не долго. Гуля, до этого обнимавшая и баюкавшая на коленях подругу, уловив мой мимолетный взгляд в зеркале заднего вида, одним движением передала ее, потерявшему дар речи, и уже почти, закатывающему глаза в неподдельном обмороке, Сашке, поняла меня без слов.
Одной рукой она ухватила мое плечо, и я неконтролируемым потоком высвободил силу. Девушка, отвела вторую руку назад и, поперек полотна дороги тут же начали вставать магические щиты, они росли и росли как грибы. Остановить физическое тело полностью они не могли, но многотонный автомобиль понемногу увяз в них, потерял скорость, натужно ревя двигателем. И тут я, снова вывернув руль, резко развернулся. Выдохнул и ринулся навстречу, разгоняясь.
Приняв вправо, чтобы не вписаться лоб в лоб, вдавил педаль тормоза. Взвизгнули шины и авто с дымным заносом встал поперек дороги. Сзади охая и взвизгивая, не ожидая таких маневров с моей стороны, Гуля и испуганный до нельзя Александр с волком на коленях, нещадно болтались по просторному салону. Через мгновение прямо перед капотом моего ' немца' появился грузовик и я со злостью, всадил ему в борт не шуточный заряд боевой магии.
Грузовик вздрогнул и стал медленно заваливаться набок. По асфальту потекли искрящиеся ручейки, истираемого железа. Проскрежетав метров двадцать, он затих, покачиваясь. И тут же белой тенью к нему метнулось что-то огромное и лохматое. Когда я подбежал к поверженной громаде, исходящей чадным дымом, от него, как мешок набитый тряпьем, огромная волчица волокла бледного водителя. Она бросила его у моих ног и, виляя хвостом, поспешно скрылась в придорожных кустах.
Через минуту, низко клюнув капотом, рядом остановился и старенький 'Рено' Людмилы. Девчонки высыпали из него, обступили меня, удивленно разглядывая полуживого толстого, лысого мужичка в рабочей спецодежде. Тот обеими ладонями ожесточенно тёр и без того уже раскрасневшееся лицо, изредка бросая взгляд, то на меня, то на окруживших его девушек, то на свой, чудом не загоревшийся автомобиль. Где-то вдали послышалось завывание полицейской сирены. Мы, так и не сказав друг другу ни слова, поспешно нырнули в свои авто.
В последний момент я вспомнил о Гуле. И, что есть силы, крикнул в открытое окно. В тот же миг, подняв облачко пыли, слетевшее с редких кустов, к машине проскользнула большая белая волчица. Хлопнула дверь и мое ухо оцарапал жесткий влажный язык.
Я тронул рукоять, нажал на педаль и мы, плавно набирая скорость, покатили по опустевшей дороге прочь, оставляя позади все еще дымящийся грузовик. Вдоль дороги уже бежали люди. Краем глаза я отметил... На обочине, среди машин, выделяясь своим не малым ростом, стоял взбешенный Монгол. Но останавливаться и вступать в разборки я не стал. Сознание подсказало - не время.
4
Растерянного и сникшего, подающего большие надежды молодого архитектора, с невнятной колдовской печатью, я первым подтолкнул к березе и в тот же миг он исчез, потом вещи, а затем уж и сам шагнул к ее искривленному стволу со 'Светланой' на руках. Перед этим бросив ключи от квартиры и машины, уже принявшей человеческий облик Гуле, одетой девчонками, кто, что мог, из своего не богатого арсенала, по причине лета. Её глаза светились и лучились восторгом.
- Девчонки - повторяла она уже в который раз - во мне сейчас столько силы, столько силы, что могу быть и волком и человеком сколько захочу. Подруги завистливо улыбались. А я мимолетно подумал - это сколько же я силы высвободил... Что и девочке с лишком хватило.
Нас никто не встречал... Опустив на мелкую речную гальку волчицу я сделал было шаг в сторону нашей, теперь уже хорошо утоптанной тропы. Но уперся в невидимую преграду. Сашка так и стоял столбом, только крутил во все стороны головой. Я позвал лешего.
......................................................................
- Вижу, вижу я Коля... Ты сам пришел... Не ждал я тебя, потому и кокон сплел. Проходи...
.....................................................................
Я выскользнул наружу и сразу же в грудь ударил тугой, теплый, напоенный легкой прохладой и весенними ароматами ветер. Со стороны реки пахнуло одуряющей свежестью. Закружилась голова, и я опустился на непрогретый ранним весенним солнышком берег. - Как тут хорошо...
..................................................................................................
- Встреть хозяина как положено, балбес старый' - проскрипело в голове.
.....................................................................................................
И от этих слов мои губы сами собой растянулись в счастливой улыбке.
По тропе уже бежал довольно рослый и крепенький бородатый мужик в нелепом колпаке... - Да это же мой Никандр... Вот это да-а...
Я вскочил и бросился ему навстречу. Мы долго тискали друг друга в объятьях. Никандр даже прослезился, смахивая с сизого носа, торчащего из дикой растительности, капельки влаги. Тут появилась и Люба. Оттеснив вежливо лешего, обняла и чмокнула в губы. Следом важно подошла теща, тоже обняла и тут же отстранилась, пряча глаза. Настал черед и кикиморы, она все не могла решить какой же облик ей принять, но, так и не приняв никакой, оплывая как истаивающая сосулька, кинулась мне на грудь. Я и ее обнял как родную и даже приложился губами где-то в районе... В общем там, где должна быть щека.
Наконец мы с Никадром остались у кокона одни. Женщины, разобрав вещи и коробки, гомонящей змейкой, подались по тропинке к дому. Самое тяжелое, как пылесос, например, или пакеты с крупами, досталось нести кикиморе и та не напрягаясь, заставила их тихо мирно плыть рядом с собой. - Здорово - вырвалось у меня - а я в прошлый раз ведра с водой еле-еле тянул, и то половину проливал.
- Ну, так не все же сразу - глубокомысленно хмыкнул леший - зато сейчас ты любого колдуна за пояс заткнешь, а через сотню лет... Ого-го...
- Да-а.... Учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин - выдал я в ответ лешему.
- Этт, точно... А Ленин, так себе колдунишка был...
- Колдунишка???
- Ну - он утвердительно и пренебрежительно кивнул - знавал я его... Человечешко, вроде бы и не плохой, а в магии через пень колоду, все торопился, верхушки сшибал. Да, ну его. У нас сейчас дело посурьёзнее будет. Колдовские заклятия снимать... Силы много уйдёт... Ну, да, вдвоем справимся.
Первой из кокона я вынес 'Светлану'. - А почему она без сознания? - Спросил я лешего.
- Тут дело такое... Понимаешь... - он задумчиво почесал где-то в затылке под колпаком - Сила у них, у перевертышей, как и у нас, великая настоящая, верой людской сотворенная, лесами дикими принятая, богами не отвергнутая, не совсем светлая, но и не черная страшная. Легкая и могучая...
Я вспомнил, как перевоплощались Фатима с Гулей, Мгновенно, быстро, легко. И пришло понимание - это же лешего силы, разливаемые мной неконтролируемо, давали им такую возможность. Естественному, для их магического естества. А потому радостному и долгожданному. Полнолуние ведь не каждый день.
- А колдовская магия - продолжал леший - это грязная, вымаранная словами гадкими волшба. Доставшаяся когда-то людишкам от сущностей наших магических, слабых и безвольных... Ты же знаешь, сильные никогда не пойдут на обряд слияния, погибнут, но рабами не станут.