– Есть, – ответил за Кариса шут. – Не бог весть какой, однако я ему доверяю. А если это нечто маги…
Увидев улыбку Лиасса он замолчал. Непередаваемая была улыбочка. Просто убийственная. Магия? Здесь? Ты разве замечал здесь магию, мальчик? Ах, ты эти погремушки младенческие называешь магией?
– Ладно, – проворчал Маркус, – а если это не магия?
– А если это не магия, то здесь только Аиллена беззащитна, – заржал, а не засмеялся Милит.
– А если это отравленная и заговоренная стрела? – ангельским голосом напомнила Лена. Лиасс совершенно серьезно ответил:
– Я не дома, Аиллена, я готов ко всему.
– Не смешите, а? – попросил шут. – Если даже что-то и есть, то никак не открытое нападение. У Родага с этим строго, заговоры крайне не поощряются вплоть до передачи заговорщиков Гильдии магов. Скорее, провокация.
– Владыка, я не буду поддаваться на провокации, – пообещал Милит. – А тебя спровоцировать – это кем надо быть? Аиллена, ты устала. Иди отдыхать. А мы тут посидим, если ты не возражаешь.
– Действительно, Делиена, иди и ложись спать, – посоветовал Маркус. Лена подумала – и решила, что от нее ни при каких обстоятельствах проку все равно не будет, да и последняя возможность принять ванну сыграла свою роль.
– Ариана, я понимаю, что ты боевой маг и все такое прочее, однако я думаю, что Маркус и шут уступят свои кровати Владыке и Карису, а мы с тобой будем спать у меня, – сказала она. – Но в ванную я чур первая!
Горячая вода разморила ее окончательно. Лене едва хватило сил надеть ночную рубашку и залезть под одеяло. Заснула она почти мгновенно. Там заговоры, интуиция и провокации, но там и целая толпа защитников, да не самых плохих, так что спать можно с чистой совестью.
Почему она проснулась, было непонятно. И жутко страшно. Сквозь неплотно закрытую дверь доносились негромкие голоса, в ванной шумела вода, а Лену охватил самый настоящий ужас. Может, наслал кто? А зачем? Ох, что за глупости, Лиасс почувствует любое магическое действие: как он походя обнаружил все ловушки Кариса, которые тот с таким тщанием расставлял по комнатам. Приснилось что-то? Да нет, сон не запомнился, но был какой-то традиционный, привычный – берег, вода, кусты, в общем, что-то пейзажное. Кошмары Лене никогда не снились. Разве что сдача экзамена или грядущая проверка вышестоящей организации. Она повернулась и заорала так, что испугалась и своего вопля тоже. Не заорала – вскрикнула, потому что рот ей тут же зажали, взметнулся над лицом нож – и тут же Ариана выкрикнула что-то низким нечеловеческим голосом, над Леной словно вихрь пронесся и смел в открытый проем тайного хода и нож, и державшую его руку. Быстро и бесшумно стена встала на место, в комнате стало светло, как днем: это уже заработала магия. Вся толпа переместилась в маленькую спальню, но Милит тут же отступил обратно: держать тылы, последовали его примеру и местные эльфы. Голая и мокрая Ариана стояла в дверях ванной, и черт возьми, она была не просто красива, она была совершенна.
– Прости, Владыка, я успела только отбросить его.
– Успела же, – кивнул Лиасс, Шут уже гладил Лену по голове, что-то бормотал утешающе, Маркус наливал ей из графина вино для приведения в чувство.
– Только и увидела – силуэт и нож. А у меня ничего, как видите.
– Кому ж могло прийти в голову поднять руку на Светлую? – покачал головой Маркус. – Неладно что-то в этом мире. Неладно.
Лену трясло так, что она пить не могла без риска сломать зубы о край кружки. Не обошлось без магии Лиасса: он просто погрузил ее в сон, не сильно интересуясь, хочет ли она спать. Зато утром она проснулась первой. Рядом на кровати спала Ариана, поперек двери – шут, а Милит прислонился к тайной двери и тоже дрых без задних ног. Как сказать и кому сказать, что, когда Ариана выкрикнула заклинание и киллера отбросило обратно, Лена успела заметить его заостренное ухо? Вот только проблем со своими Лиассу не хватало.
Словно услышав, зашевелился и поднял голову шут, тут же проснулся и Милит: дрых-то дрых, да сном сторожевой собаки, реагирующей на малейшее движение воздуха в радиусе десяти метров. Открыла фиалковые глаза и Ариана.
Собирались они недолго. Лена это всегда умела делать, а сейчас и вещей-то было смешно сказать сколько – за десять минут не торопясь сложила в заплечную сумку, которую тут же подхватил шут.
Неожиданно явился Родаг: видно, ему доложили, где провели ночь его гости, и он примчался выяснять причины. Рассказам об интуиции он поверил сразу. Впрочем еще бы, в мире магии в это не верили. О ночном покушении ему слова не сказали. Не способный соврать шут делал все, чтобы не попасться на глаза королю. Родаг поклялся снять с охранителей и магов соответствующее количество шкур, но разобраться, какой предатель вынашивал какие планы. Шут из-за широкой спины Милита сделал страшные глаза, наверное, Родаг преуспевал в деле выяснения истины любой ценой.
Они отбыли еще до полудня, так же неторопливо проехав через весь город – и горожане, хотя и по-прежнему воспринимали эльфов как нечто экзотическое, приветствовали их уже куда веселее. Может, именно потому, что они покидали столицу. Ариане какой-то щеголеватый молодой человек бросил букетик подснежников, который она поцеловала, и это вызвало в толпе взрыв восторга. Никаких эксцессов не произошло: охраняли их, как американского президента в Москве. В народе шныряли удручающе бесцветные личности, так явно состоящие на службе охраны короны, что Лене даже стало грустно, а потом весело: если она заметила столько этаких, то сколько же там незаметных? Ну и гвардия сверкала белыми кирасами.
За городом Лиасс устроил еще одно представление для народа: открыл проход, и процессия неспешно в него проехала. Гармоничный строй нарушал только посол. Он тащил с собой лошадь, навьюченную, как верблюд. Привык человек к комфорту, что делать… Родаг так превозносил его заслуги, стараясь подольше удержать в сотне миль от Сайбы, что тот возвращался не так уж неохотно. А чем плоха служба? Делать ровным счетом ничего не нужно, пей да спи, вот и все заботы…
Эльфы встречали их гораздо радостнее, чем люди. И не без облегчения: ждали все-таки пакости от людей. В каком поколении выветрится это недоверие и выветрится ли вообще? Ровно так же и люди реагировали на эльфов, хотя в этом мире эльфы никогда не были столь безжалостны к людям, как люди в эльфам в Трехмирье. Неприятная вещь – ксенофобия. Все равно, кого не любить, – евреев, чеченцев, русских или эльфов. Евреи воруют, чеченцы убивают, русские пьяницы, а эльфы высокомерны. Наверное, даже и правда в определенной степени. Но интеллигентнейший Борька Рабинович не смел помыслить даже о том, чтобы приватизировать на работе списанную мышку для домашнего компа, милейший Аслан Надоев, которого все считали адыгейцем или дагестанцем (а вообще, всем наплевать было, откуда родом его предки) оказался дальним родственником суть ли не самого Дудаева, сама Лена водку в рот не брала, а Ариана вовсе не была высокомерной… В общем, рассуждения на уровне пятого класса школы. Для детей с отставанием в умственном развитии. Тут даже рассуждать нечего. Будь терпим – и все дела.
Наверное, если бы эльфы относились к людям хотя бы вполовину так, как к Лене, в мирах царили бы мир и благодать. Но увы. Не любили людей и не особенно это скрывали. Взаимно. Лена все вспоминала предостережения шута или рассказы Маркуса еще до того, как она увидела эльфов впервые. Не соответствовали! Вообще не соответствовали тому, что она видела. Во-первых, эти эльфы были удивительно сплоченными, а вовсе не такими жуткими индивидуалистами, какими описывал их Маркус. Во-вторых, Лене не бросалось в глаза равнодушие, о котором говорил шут. Эльфы как раз казались любопытными. То, как организованно они жили и работали, Лену попросту потрясало. Это была заслуга Лиасса: «О, Светлая, ты даже не представляешь, сколько десятилетий у меня ушло на то, чтоб сделать их организованными не только во время войны!»