Одно доставляло несомненную радость: их дружба. И пусть циник Гарвин продолжал презирать людей, пусть Маркус продолжал на него кидаться за это, пусть постоянно перепирались шут и Милит – мелочи. Несущественные мелочи. Дело было даже не в том, что ее они слушались безоговорочно (что ей, кстати, вовсе не нравилось), потом они могли и поворчать. и покритиковать, а у Гарвина так и вовсе было одно научное определение: «Дура ты, хоть и Аиллена». И с шутом отношения становились все… Все – что? Лучше – так некуда было. Нежнее – аналогично. Оформленнее? А зачем? В общем, им было по-настоящему хорошо рядом. И понимали они друг друга уже не с полуслова, а с полувзгляда, хотя Лена вовсе не тренировалась в телепатии. Боялась. И даже дракона не искала.
Он сам ее нашел.
Разлюбила ты меня, что ли?
Тебя невозможно разлюбить, ар-Мур.
эта крылатая ящерица говорит о любви?
Из ужей произвели в ящерицы? Это прогресс. Марш из нашего разговора, остроухий, а то… по ушам надаю – скруглятся.
страшно-то как. надавай. хоть полукровкой обзывать перестанут.
Брысь, кому я сказал! Голова болеть будет. Хуже, чем с похмелья.
хуже? ушел.
Почему не звала меня? Не получалось?
Не пробовала.
Ясно. Опять душевные метания и терзания. Делать тебе нехрен… то есть нефиг. Ну, что там у нас мечется и терзается? Ага. Тебе хоть кто-нибудь говорил, что ты дура?
Регулярно. Один из моих эльфов.
Умный у тебя один эльф. Чего маешься-то? Сходи да проверь, что там твой Спартак натворил.
Ты откуда про… А, тоже из моей памяти, да?
От верблюда. По-моему, ты сделала то, что хотела. Не надо мне про ад и благие намерения! Следовать этой поговорочке идиотской – вовсе никаких намерений не иметь. Как твои сестрицы во странствиях. Если и ошиблась, то что? Поймали бы там твоего Пугачева, запытали бы публично, создали из него мученика, а на его место пришел бы другой, покруче, пожестче, и весь мир запылал бы…
Он и так запылал.
Только неизвестно, чем это пылание кончится. Может, всеобщим примирением. Может, просто победой эльфов… а потом они опять сядут в своих краях и забудут об этом братстве. Мнится мне, Дарт не захочет заливать мир кровью.
Не захочет, он… он другой. Он жалеет и людей, и эльфов.
Один такой попался, и ты уже жалеешь, что его не повесили.
Мур!
Чего? Ага, щас, отгородилась ты от меня. Фигушки, дамочка. Говорил – тренируйся, а ты ленилась. А, вон даже как… Расскажи, что чувствовала, когда попала в чужое сознание.
Я была ими.
Круто. И опасно. Старайся оставаться собой. Хотя… если это то, что я думаю, у тебя не получится. Ну так хоть старайся не задерживаться. Нет, навеки не останешься, это страшилки для впечатлительных. А вот… в общем, ни люди, ни эльфы не любят, когда о них знают то, чего они о себе сами не знают. А ты скрыть не сумеешь, если узнаешь ненароком. Ты б хоть врать научилась, что ли.
Мур, ты все знаешь…
Не льсти мне, женщина… хотя приятно.
Странниц убивали когда-нибудь?
А откуда же пошла уверенность, что этого лучше не делать? Бывало. Убивали. И иногда мир даже выживал, чтобы укрепить уверенность в вашей неприкосновенности. Ты ж сама предполагала: высвобождается страшная сила. Это я, ар-дракон, тебе говорю: страшная.
А кровь Странницы…
Кровь. вообще говоря, ни при чем. Это так, субстанция. Важно, что ты при этом чувствуешь.
Боль.
Тогда еще ничего. Хорошего немного, потому что и боль высвобождает часть твоей энергии. Должен сказать, чаще всего в адрес того, кто эту кровь пролил. А это мало кто может пережить.
Ой…
Тьфу, дура! Убийцу пожалела!
Не ори!
Не командуй! Хочу – и ору! Дракон я или нет? Заодно, может, поймешь, что я чувствовал, когда ты у меня в голове заверещала.
Прости.
Ладно. Прощу. Чтобы избавиться от сомнений, пойди себе навстречу: раз-два – и на свидание с Дартом. Сбегала же ты к Владыке, чтоб… а недурная была идейка. Остроумная. Кстати, там все и правда нормально, я был с визитом.
В Сайбе???
Спасибо, идею подала… Да ладно, не визжи. не в Сайбе, в Тауларме. Пообщался там с Владыкой. А он, собака эльфийская, мне не сказал, что ты забегала. За это я ему уши подпалю. Ладно. Ты устаешь быстро. Тренируйся, идиотка, а то влипнешь когда-нибудь. Или когда позарез понадобится, не сможешь меня позвать. Амулет-то не потеряла?
Ты говорил, что сразу это поймешь.
Пойму. Лучше не давай его никому в руки… надолго. А то опять переживать будешь, стоя над чьим-то жареным телом. Все. Я ушел. Пока.
– Ты где была? – испуганно спросил Маркус. Шут хихикнул:
– Да с дружком одним общалась. Крылатым таким.
– У тебя получается? – тут же заинтересовался Гарвин.
– У него получается, – проворчала Лена. – Не хочу об этом.
– Не хочешь, не надо, – согласился шут, а для убедительности взял Милита за руку, сложил пальцы в кулак и продемонстрировал. Гарвин расхохотался. В последнее время он вообще довольно часто смеялся, но не по сравнению с остальными, а по сравнению с прежним Гарвином.
* * *
Они шли, шли и шли. За уходящим летом, но никак не могли его догнать, к тому же менять миры каждую неделю было как-то несерьезно, хотя они и правда большей частью были если не одинаковыми, то очень похожими. Лето убегало, тускнела зелень, вяли цветы, а Лене как на грех хотелось цветов, поэтому она вытащила из маленькой шкатулочки цветок Лиасса и приколола его к платью брошью шута. Смекнув, в чем тут дело, мужчины начали выискивать везде любые цветы, и ведь находили, а Гарвин умел сохранять цветы несколько дней даже без воды.
Желтели леса, начинали кружиться листья, трава под ногами не шелестела, а шуршала ломко. Мир, в который они пришли, был красив. Собственно, красивы по-своему были все, но в этом было какое-то особенно синее небо и особенно вкусный воздух. Через пару дней перед ними встали горы, высокие, хотя не то чтоб непроходимые. Делать Шаг из-за такого препятствия Лена не захотела, мужчины только пожали плечами: о тебе же заботимся – и начали подниматься все выше. Уставала она страшно, ныли ноги, и на каждом привале мужчины непременно снимали с нее сапоги и массировали ступни – и без всякого признака эротики, что особенно радовало применительно к Милиту. Оказалось, трудились не зря. Преодолев перевал, они увидели внизу море и огромный город на берегу. Шут просиял. До сих пор моря им не попадались. До города они добирались долго: спуск было труднее подъема, Лена сбила ноги и отшибла мягкое место, но исцелять Гарвину не дала. «Еще не хватало меня за задницу хватать». – «Нужна мне твоя задница, тоже мне ценность». Этой темы хватило часа на два, пока от хохота не споткнулся и не закувыркался вниз Милит, набив себе приличное количество синяков. Но через три дня они вошли в город.
Лена с грустью думала, что похожа на настоящее чучело. То мытье, которым они пробавлялись последнее время, мытьем можно было назвать чисто условно, и даже у эльфов волосы не были такими роскошными, как прежде. Одежда пропылилась, кое-где и порвалась, а у Милита после этого кувыркания куртка и штаны вообще имели очень печальный вид, хотя Лена постаралась зашить их поаккуратнее. Маркус тоже где-то выдрал клок из штанов и сам смастерил заплатку, обрезав штанину снизу: «А чего, все равно в сапоги заправлены». У шута дышала на ладан рубашка, у Лены на плаще красовалось невыводимое пятно, зато платье было как новенькое. Может, оно и правда живое? До прихода в Сайбию Лена местами приближалась к пятидесятому размеру, а сейчас имела тот самый сорок шестой, о котором до того лет десять мечтала, но платье сидело все так же идеально и так же поддерживало грудь без всякого лифчика. Росло и уменьшалось вместе с ней. Если уж дырка на нем испарилась без следа…