– А не было? – удивился Маркус. – Очень интересно. Уйй…
– Я же говорил, больно будет, – повторил Кайл. – Бабушка, помоги мне, пожалуйста.
– Нет, малыш, ты должен сам справиться. Случай нетрудный, а пациент просто замечательный. Впрочем, сейчас немножко помогу.
Она наклонилась и смачно поцеловала Маркуса в губы, а Кайл приступил к исцелению. О, слава богу, исцелят, не будет Маркус мучиться от труднопереносимой боли.
– Прости, – без звука произнес Гарвин. Так тихо, что услышала его только Лена. Или почувствовала. Она потерла кольцо, чтоб никто не слышал – чтоб никто не помешал Гарвину говорить, если ему захочется.
– Ну что за глупости…
– Ты опять не понимаешь? Я чудом не убил его. И это чудо зовут Аиллена, которая такая дура, что полезла в сознание безумца. Я вообще не понимаю, как тебе удалось оттуда выбраться.
– А ей и не удалось, – сообщил шут. – Он с ней.
– Ты слышишь нас, Рош?
– Все слышат. Кольцо не действует. Ничего. Пусть.
Гарвин так и не поднимал головы. Лена хотела коснуться его сознания, но остановилась. А если тот, второй, и правда с ней? Он сможет вернуться?
С улицы раздались крики, достаточно панические, весьма громкие, а через минуту – знакомое мерное хлопанье крыльев, потом грохот чего-то разрушающегося. Мур. Эльфы и правда визжать умеют.
– Пойдем к нему, Гарвин.
Он покорно встал вместе с ней – она просто повисла на его плече, обнял за талию и, шаркая босыми ногами, направился к выходу. Ладно хоть в штанах был. Лиасс и Лумис, стоявшие у двери, синхронно расступились, и под взглядами, которые они не сочли нужным скрывать, Гарвин поник еще больше. Лена вцепилась в него, не обращая внимания не то что на уничтожающие взгляды, но даже и на растущую боль в руке. Гарвин?
– Что у меня с рукой? Или ты не помнишь?
– Помню, – с трудом ответил он. – Я у тебя нож отобрал.
– Ты собирался меня зарезать?
– Маркуса. А ты за лезвие схватилась. Откуда у тебя вообще столько силы взялось, не знаю… Я справиться не мог.
– Ты не мог? – хихикнула Лена. Очень, надо признать, глупо хихикнула. – Нет, дорогой мой, не так уж хотел справиться, раз не мог. Ты ему мешал.
– Он это и есть я.
– Кто тебя остановил?
– Ты. Ты меня хватала за руки. И когда твоя кровь попала на меня… – Он замолчал, открыл дверь и по-стариковски выбрел на крыльцо. Мур нервно топтался по двору, довершая разрушения, причиненные его приземлением. Завидев Лену, он ринулся к ней рысцой и почти мгновенно оказался рядом.
– Ты испугался за меня, Мур. Испугался и потому прилетел.
Жуткая, но очень выразительная морда дракона выглядела смущенной. Очевидно драконье смущение было отражено в каком-нибудь мультике, и Мур выкопал этот образ у нее же в подсознании, потому что смущение вряд ли было свойственно негуманоидам.
– Трогательную сцену замнем, – проворчал он. – Что случилось, кто рассказывать будет?
– Сам смотри, – сказал Гарвин, опускаясь на ступеньку вместе с Леной. Мур нахмурился: сдвинул нечто вроде бровей и уставился Лене в душу. Буквально через секунду он выпалил:
– Дура! Впереться в сознание психа – это кем надо быть?
– Психом, – согласилась Лена.
– Ох, не могу я дать тебе как следует, боюсь, силу не рассчитаю. Поддай ей за меня ты!
– Мур, чем орать, посмотри…
– Заткнись, идиотка. И вообще, расслабься и получай удовольствие… Я тебя щас насиловать буду. Ментально. Ох, девочка, нельзя же быть такой опрометчивой… расслабляйся давай. Ну представь себе, что не я тут, а твой остроухий, и что не по мозгам бродить, а пальчиками по телу… Ладно, не хочешь добром, будет силой.
Свет померк и тут же появился, словно кто-то щелкнул туда-сюда выключателем. Мур сидел напротив, обвившись хвостом.
– Ясно. Более-менее ясно. Потом слетаю на прудик посмотреть. Эльф твой впал в апатию и уныние, а также самоуничижение. Выдай ему плетку поувесистее, пусть самобичеванием займется или еще как плоть умерщвляет, потому что духом он пока и так слабоват. Будет страдать, превратится из параноика в ипохондрика депрессивного, и что хуже, еще большой вопрос.
– Она забрала…
– Знаю, – оборвал тихий голос Гарвина драконий рык. – Достал ты меня, провидец закомплексованный! Ботаник! Учить он меня будет! Скажи спасибо, что разгребаю, дерьмо, которое ты наворотил.
Гарвин смолчал. Лена кое-как встала, не сразу отпустив руку эльфа, а когда отпустила, она упала, как неживая. Обнимать дракона было сложно, поэтому Лена просто приникла в мощной лапе, погладила чешуйки, будто он мог это почувствовать, и вздохнула:
– Спасибо, Мур. Ты прилетел.
– И все немедленно стало хорошо, – прогудел он. Очевидно, это был драконий шепот. – Ладно. Не бойся. С тем, кого ты забрала, я разделался, это было нетрудно, потому что ничего более чуждого твоему разуму… нет, имеется и более чуждое, только такое ты спасать не кинешься. Так что тебе раздвоение личности не грозит. Значит, опять этот недоделанный борец за народное дело напакостил… Ведь сожру я его когда-нибудь, честное драконье. И даже жарить предварительно не стану. Этот твой… Ну этот нуждается в приведении в порядок. Займешься на досуге.
– Он же не виноват.
– Если бы он был виноват, я был бы сыт. Афоризм. Можешь мне поверить. Ладно. Что я тебе объясняю. У него стрессы, афганский синдром и все такое прочее. Комплекс вины. И все это накладывается на титанические усилия по подавлению собственного Дара. Который он справедливо называет проклятием.
– Я правильно поняла Кристиана?
– В основном. Не приставай, уточнять не буду. А что про остроухого не спрашиваешь? Ты знаешь, что именно он вытащил тебя оттуда… откуда ты вытащила параноика?
– Ну а кто бы еще? – вздохнула Лена. – Я тебя все-таки люблю, Мур.
– Сегодня не за что. С этим пришельцем ты и сама бы справилась, потому как чужд. Он бы там сам помер от отсутствия пищи духовной. Ты же не умеешь ненавидеть, а он жив только ненавистью. Если бы, конечно, тебе хватило ума не лезть снова в сознание своего провидца. В чем я ну очень сомневаюсь. А чего этот зеленоглазый так на меня таращится, будто драконов никогда не видел?
– Не видел.
– А я думаю, чего это тут эльфы такие нервные, визжат, суетятся…
– Он тоже Владыка?
– Нет. Не он Владыка. Он не Владыка. То есть Владыку зовут Лиасс. А этот… ну тоже хорош, в общем. Эльфы его слушаются, потому что он прав, а не потому что верят каждому его движению. И вообще. Отцепись от моей лапы и сделай пару шагов назад.
Лена послушалась, и Мур лизнул ее щеку своим кошачьим языком.
– Трудный у тебя был день. Отдохни как следует. А потом уж решишь, что тебе желать. Гарвин! Подойди. – Еле волоча ноги, эльф приблизился, посмотрел в янтарные глаза дракона. В один глаз. – Глупостей не наделай, потому что твоих глупостей она вовек не простит себе. Для разнообразия подумай о ком-нибудь другом. О ней хотя бы. Тебя не что-то привело в сознание, а кровь Приносящей надежду. Подумай над этим тоже. Если бы ты не был ей нужен, она не стала бы так суетиться из-за тебя.
– На что ж я ей? – усмехнулся Гарвин. Не улыбка. Гримаса боли. Печать смерти.
– Ты кого спрашиваешь – меня? Не знаю. Я б тебя….
– Сделай милость.
– Суицидальные наклонности, – сообщил Мур толпившимся в дверях свидетелям. – В комнатку его, где стенки мягоньким обиты. Слабак ты, эльф. А мне домой пора. С приветом к вам ар-дракон Мур. Порушил сараи маленько, да ничего, почините.
Он повернулся задом, вышел на улицу, разбежался и взмыл в небо.
Как ты понимаешь, я его дразнил. А ты утешать будешь. Как меня слышишь?
Как обычно.
И славно. Чмок. Все будет хорошо, девочка.
Гарвин так и стоял, только глаза снова упер в землю. Лена взяла его за руку и повела обратно в дом. Эльфы расступились, но взгляды Лиасса и Лумиса были все те же. Гарвин чуть заметно поежился. Эти взгляды его жгли.
– Ты видишь, Аиллена, какая тонкая грань? – спросил вслед ей Лиасс. – Видишь, как легко она рвется?