А кто, собственно, сказал, что незадолго до кометы какой-то сильный маг или какая-то озабоченная Равновесием идиотка не прокляли его?
Гарвин вернул браслет на прежнее место – запястье шута, а потом попробовал снять – и ничего не вышло. Не получилось и у остальных, кроме Лены. Надели его на руку Лены – и никто не смог снять, кроме шута. Наутро, страшно невыспавшиеся, они дружным коллективом явились к Лиассу и рассказали ему все, включая гелиоцентрическую концепцию. Дали примерить браслет, и Владыка выглядел несколько ошарашенно, когда его возвращал. Снять его он смог и с Лены, и с шута, и уж тем более со всех остальных. Лена предложила в качестве эксперта по амулетам позвать Кайла, и Гарвин поднял ее на смех: у Кайла, конечно, большой талант, но пока он научится тому, что знает хотя бы Гарвин, пройдет лет двести. Подумали и не стали звать и Кавена, рассудив, что уж Лиасс точно больше всех понимает в магии – времени на изучение было много.
День получился какой-то суматошный. Лена провела пару лечебных процедур для Гарвина: два раза по часу сидела рядом, держа его за руку, чтобы утерянные силы возвращались. Почему-то не хотелось вернуть все разом, хотя Лена понимала, что может. А раз не хотелось – не делала. А Гарвин при получении силы лежал, блаженно завесив глаза ресницами и говорил через силу, такое впечатление, что кайф ловил. Лена поинтересовалась, так ли это, и он признался: «Удивительно приятное ощущение… Не как от наркотика, не как от близости с женщиной, скорее как от прикосновения маленького ребенка…» И тут же спросил:
– А ты хочешь ребенка? То есть я знаю, что не можешь, но хочешь ли?
– Временами, – кивнула Лена. – Но вообще-то перегорела уже давно.
– Ну а вот от шута? Не должна была еще перегореть?
Странно. Гарвин задавал какие-то неэльфийские вопросы. Эльфы над нереальным и не задумывались.
– Двойственно, – обстоятельно ответила Лена. – Я нормальная баба и, конечно, хотела бы ребенка, и именно от него. А с другой стороны, я понимаю, что ребенок и Пути несовместимы, во-первых, и не хочу давать врагам еще один метод воздействия, во-вторых.
– Потому ты никогда и не возьмешь к себе какого-нибудь сироту, – грустно сказал Гарвин. Печать смерти. На нем печать смерти, потому что он умирал вместе с Файном, вместе с дочерью, сыном и внучкой. Удивительно, что он вообще рассудок в целости и сохранности сберег.
Лена не задумывалась о последствиях своей очередной выходки. Собственно, что особенного она сделала? Пришла попрощаться с другом. Навсегда попрощаться. А заодно и с теми, кто вознамерился его убить, и тоже навсегда. В итоге друга не убили, но король получил головную боль в виде влиятельной организации. А союзник у короля специфический – эльфы, и даже Лене было ясно, что при умелой интриге восстановить против короля энную часть населения – раз плюнуть. А маги – интриганы те еще, им разве что Верховный охранитель в этой области конкурент, да и сам Родаг, несмотря на свою порывистость и стремительность, тоже не простачок. Получается головная боль не только для Родага, но, в общем, и для Лиасса, мага, которому нет равных в Сайбии. Да, наверное, и нигде нет. Включая братьев Умо.
Может, ты все-таки соизволишь мне ответить, Гарвин?
Зачем?
Он улыбнулся, не открывая глаз. Лена слышала его отчетливо и ясно, как дракона. Шут принимал участие в их диалогах, но его слова-мысли воспринимались как нечто ровное и лишенное интонаций, а Гарвин говорил-думал так же выразительно, как и посредством языка.
Тебе легко?
С тобой? Конечно.
А с другими мог?
Так – только с Файном. Для этого нужен определенный Дар. Тебе, впрочем, ничего не нужно.
потому что она сама дар. дар всем нам.
О, а я думал, ты можешь только с ней.
через нее могу. с драконом. и с тобой.
А ты меня узнал? Как?
гарвин. не знаю как. знаю, что ты. знаю, что дракон.
Устаешь от этого?
нет. совсем нет. но получается плохо.
Гарвин, а нас могут подслушать и другие?
Он же подслушал. Это очень редкий Дар, Аиллена… ты имеешь в виду нашего недруга?
Я имею в виду, не умеешь ли ты защищаться от прослушивания.
Нет. Не было нужды. Некому было подслушивать. Но могу и придумать.
придумай. он странный. этот умо. странный. у меня от него непонятные ощущения. другая магия.
У меня тоже… другая.
нет. не так. ты меня о стену не швырял.
Заходи, попробуем.
И шут зашел. Гарвин основательно впечатал его в стену, подержал там на весу, а Лена едва от смеха удержалась, глядя на их лица: экспериментаторы были сосредоточены, как ученые при проведении важного опыта, старались не пропустить ничего. Гарвин отпустил шута, тот приземлился по-кошачьи на четвереньки, выпрямился и покачал головой:
– Нет. Не так. Не могу объяснить. Слов нет. Кстати, и Крон не так, как ты, хотя вы вроде как оба…
– Ты различаешь разную магию?
Шут пожал плечами и сел на пол у ног Лены.
– Различаю, выходит. Наверное, этот амулет, – он потряс сине-серым камешком на короткой цепочке, – не только предупреждает о применении магии, но и как-то ее определяет.
Гарвин, не отпуская Лену, дотянулся свободной рукой до шеи шута, что-то сделал, и амулет со стуком упал рядом. Шут ошалело на него посмотрел.
– Гномские цепочки невозможно разорвать, – ухмыльнулся Гарвин, – но можно разъединить. Умеючи. Кликни там кого, Владыку или Милита. Проверим еще раз. Не бойся. Я ее и соединить смогу.
Шут встал, не отрывая глаз от своего неснимаемого амулета, выглянул за дверь и позвал Владыку. Несколько дрожащим голосом. Тот появился мгновенно, так же мгновенно оценил ситуацию и прямо-таки вцепился в шута. Взглядом. А потом еще и руки возложил на макушку. И переглянулся с Гарвином. А у шута тоже глаза тоже бывают серебряными.
– Когда у вас глаза металлом отливают, это означает применение магии?
– Не означает, – уточнил Гарвин. – Сопровождается. Дошло до тебя?
Лена кивнула. Шут не обратил внимания на их слова. Конечно, он же не видел своих серебрящихся глаз. Совсем иная магия. Шут важен сам по себе.
Нет. Только с тобой.
Но Владыка сказал, что…
Владыка не пророк. Шут важен только рядом с тобой. Правда, и ты тоже – только рядом с ним. Так что мы будем собирать дрова для костра, ловить рыбу и насылать понос на врагов.